История о том, куда ведет инерция концепции
Ярмарка, как обычно, началась для меня за два часа до открытия. Пока машина катит по автобану строго на север, DLF[1] информирует меня о важных событиях. А что может быть важнее Самой Большой, Самой Значительной, Самой Книжной Ярмарки Мира в день ее открытия?! Правильно: ничего!
В предлагаемой мне редакторами информации нет ничего неожиданного, и все же… Все же она пугает и настораживает. Среди сложностей, с какими столкнулись организаторы Ярмарки, названы в одном ряду: Война, корона и идентификация… Я слушаю; я еще далеко от павильонов Ярмарки, но мое отношение к тому, что мне предстоит увидеть, с чем предстоит столкнуться, уже сформировано этим рядом, где на одну доску чьей-то волей помещены жизни почти пятисот украинских детей, перечеркнутые русским миром, и реклама повадок сограждан в состоянии конфликта с собственным телом. При всем уважении к психическому состоянию этих несчастных, вне всякого сомнения нуждающихся в понимании и поддержке специалистов, ставить их в один ряд с жертвами войны, с людьми, терпящими реальные страдания, с людьми, в Европе ХХI века вынужденными отстаивать свое право на существование – еще раз и медленно: не право на уважение к ухмылкам эволюции, которые мы понять ни понять, ни объяснить не в состоянии, но право на жизнь! — ставить их в один ряд – деяние, по-моему, мало отличимое от преступлений московитской пропаганды.
После разглагольствований о сложностях, микрофон перешел к некоему менеджеру довольно большого, известного и влиятельного издательства. И принялся тот менеджер лить слезы по поводу того, что многие коллеги разорвали контракты и контакты с российскими издательствами, и что считает он это большой ошибкой. Он вот не разорвал. Он продолжает издавать московитскую литературу и продавать на московию лицензии. Почему именно этот менеджер, а не те многие его коллеги, сохранившие остатки совести и принявшие единственно верное решение изолировать страну-террориста и ее как бы литературу, получил место в эфире, — вопрос не ко мне, вопрос к редакции радио. Но произносимое менеджером как-то уж очень органично укладывалось в один ряд с озвученными сложностями. И, словно мои мысли нуждались в подтверждении, менеджера у микрофона сменила какая-то дама, с первых же слова предавшаяся сокрушениям по поводу того, что на Ярмарке не будут представлены ни московия, ни Китай…
В том, что велеречивость устроителей по поводу сложностей, была ни чем иным, как жеманством прожженной старой кокотки, я убедилась с первых же шагов по Ярмарке: судя по оформлению, никаких сложностей они не испытывали. Здесь, куда ни глянь, куда не ступи, ото всюду бесцеремонно лезли в глаза стенды и плакаты с образцами классического портрета. И были они все изгажены в лучших традициях заборной живописи, привычной скорее скрепоносным представителям русской культуры, чем европейцам, пририсованными персонажам вторичными половыми признаками: женские портреты украшали усы и бороды, мужские – женские груди. Все это, по замыслу креативных созидателей, должно свидетельствовать о том, что наши тела, чувства, мысли и способ мочеиспускания являются не шедевром эволюции, а навязанным нам социальной средой фетишем. Возможно, авторы этой гипотезы, которую сложно назвать научной, когда-нибудь и докажут ее правоту, но будет это доказательство означать лишь одно: смерть вида хомо сапиенс. Речь, впрочем, не о философских вопросах эволюции и не о диалектике, и уж вовсе не о биологии, речь о КОНЦЕПЦИИ – напомню -: САМОЙ БОЛЬШОЙ КНИЖНОЙ ЯРМАРКИ МИРА.
Концепцию выразили устроители тремя словами: TRANSlate, TRANSfer, TRANSform… Ну, кто б возражал: сжато, сильно, броско, стильно. Только вот закавыка: транслировать, трансформировать, транспортировать, транслитерировать, т. е. перемещать в пространстве, изменять в форме, состоянии или содержании, можно практически всё: идеи, слова, понятия, чувства и предметы. Но из всего бесконечного многообразия возможных трансформаций, устроители Ярмарки выбрали одну – трансгендерную. А из нее уже логически выплывала та самая идентификация, сложностями которой так назойливо пытались заинтриговать организаторы.
Но жизнь — в который уже раз! – расставила все на свои места. И вышел конфуз. Причем не примитивно сочиненный с придуманными на ровном месте сложностями, а реальный — с идентификацией.
Но давайте по порядку.
Концепция была, следует признать, разработана профессионально и досконально. Мелочей не было. Даже Немецкую Книжную Премию получило то, что и должно было получить. Но это – так, это, безусловно, совпадение. Не может же не быть совпадением, когда за день до торжественного открытия Ярмарки, из массы отобранной для внимания жюри литературы, изданной за год на немецком языке, это самое независимое жюри выбирает нечто, олицетворяющее концепцию Ярмарки. Я говорю не о тексте; я говорю об авторе. Даже если бы оно не написало бы ни строчки, ему следовало бы дать Премию. Нельзя было не дать. Потому что плакаты со вторичными половыми признаками были уже развешаны.
По традиции, оно лично посетило Ярмарку и побеседовало на сцене с журналисткой. С головой, наполовину остриженной Под нуль, ярко раскрашенными губами, усами и ужимками, долженствующими всячески затруднить идентификацию пола ортодоксальными методами, оно, кокетничая и рисуясь, рассказывало о дальнейшей судьбе забавной прически. Любителям бредовых интерпретаций советую поискать в интернете – они наверняка не встретят никаких трудностей и найдут полные и доскональные репортажи явления публике лауреат(-а, -ки, -…?) Немецкой Книжной Премии. Скажу только, что оно кокетливо заинтриговало публику, пообещав подумать о парике. Состояние этой воплощенной неопределенности понять можно: веселенький растительный ландшафтик устроен на голове не просто так, он символ, политический жест в поддержку борющихся за свои права женщин Ирана, и избавиться от него значило бы предать тех самых женщин… (Что тогда начнется в Иране даже подумать страшно!) Помниться, раньше, в годы моего детства, моряки коротали скуку дальних рейсов различными играми, проигравший в которых должен был сбрить полбороды, или остричь половину головы. Нынешняя литературная неопределенность и здесь не внесла ничего нового: предложенный способ борьбы со скукой известен давно. Если мне будет здесь позволен каламбур, то скажу, что способ этот с бородой.
Я стойко выслушала неопределенность целых минут, может, даже пять, в надежде услышать хоть слово о книге, какую оно написало, о литературе вообще или о трудностях, с какими встречается молодой автор, но так и не дождалась. Послушать парикмахерское жеманство новоиспеченно(-го, -й, -…?) лауреат(-а, -ки, -…?) пришла горстка посетителей, да и те, надо думать, — в надежде на раздачу каких-нибудь сувениров и рекламных безделушек.
Концепция была разработана и утверждена, на нее были выделены соответствующие бюджетные средства и собраны пожертвования задолго до открытия. Тогда тема идентификации, в смысле половой ориентации, казалась беспроигрышным выбором. Ситуация изменилась в корне ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОГО ФЕВРАЛЯ. Московия начала войну против Украины именно под лозунгом идентификации! Уничтожение украинской идентичности было официально объявленной целью войны. Теперь идентификация напрямую была связана с жизнью более сорока миллионов человек – женщин, детей, стариков – жителей европейской страны, которым агрессор отказывал в праве на существование. Не заметить этого кардинального смещения значения, было совершенно невозможно, продолжать педалировать тему гендерной идентификации, значило загонять себя в позицию недостойной двусмысленности. Недостойной ни литературы, ни традиций Франкфурта.
Но это, к сожалению, случилось, и посетители попали в мир двоемыслия. Официально здесь все было подчинено концепции, реально – практически вся Ярмарка была в украинских руках. Подавляющее большинство стендов несли в себе что-нибудь украинское: жовто-блакитну символику, Тризуби и конечно же книги – художественную литературу, альбомы живописи и фотографии, календари, плакаты, фотографии писателей… Имена украинских писателей – классиков и современников – смотрели с корешков книг на многих европейских языках…
Невинной жертвой странной слепоты организаторов оказался Почетный Гость Ярмарки — Испания, чье Искрометное Творчество[2], отвечало запросам публики во время Большой Европейской Войны ничуть не больше идентификации. Оригинальный, удачно скомпонованный и прекрасно оформленный павильон Испании оставался пуст во времена каждого моего визита. В тоже время, на Украинском стенде приходилось резервировать места для того, чтобы проследить следующую подиумную дискуссию, здесь постоянно находились несколько съемочных групп, шли беседы, презентации, сновали фоторепортеры… Таким образом, Ярмарка получила двух Почетных гостей: назначенного официально и избранного публикой.
УКРАИНА
Стенд Украины. На переднем плане стеллаж Института исследования Украины Харвардского университета; на стене в центре – Дерево Жизни – изображение мозаичного панно Аллы Горской.
Стенд Украины — Настойчивость Существования: Голоса и события Украины[3] – главная мысль которого была выражена цитатой Сергея Жадана «Що вони можуть нам зробити, поки ми чуємо один одного?», концептуально исполнен по мотивам Дерева Жизни Аллы Горской. Мозаичное панно Дерево Жизни было создано художницей в 1967 году, в Мариуполе. Вскоре после открытия, министерство культуры Украины приказало уничтожить работу, но главный архитектор Мариуполя Бочаров спас произведение, укрыв его простенком. Самой художнице повезло меньше: защитить ее было не кому, ее убили агенты КГБ три года спустя, 28 ноября 1970. После обретения независимости Украиной, панно было вновь открыто для публики. И вот этим летом, антиукраинские силы довели начатое до конца: панно уничтожено московитской артиллерией.
В левом верхнем углу стенда, над подиумом для встреч и дискуссий, устроены три куба. Левый горит кроваво-красным огнем всякий раз, когда где-нибудь дома, в Украине, звучит воздушная тревога. Я провела на стенде почти весь день. Красный куб не погас ни разу…
Интервью, беседы, дискуссии… — интерес медиа к украинской теме был предсказуем.
На стенде десятки издательств представили огромное количество книг по самой разной тематике. Все эти книги были изданы, а многие и написаны, за последние восемь месяцев. Эта яркая стена книжных обложек убеждает всякого лучше любых фронтовых реляций: Украину не победить! Нация, во время войны издающая такое количество самой разнообразной – в первую очередь детской — литературы, нация, уделяющая столько времени и средств искусству, заботящаяся о своих людях творчества, такая нация устремлена в будущее. Творить могут лишь люди свободные – эти два понятия – свобода и творчество – идут рука об руку через времена, века, эпохи и культуры. И будущее всегда за ними.
Презентация новых изданий работницами стенда.
Дарья Белая представляет книгу для детей Веселые истории мистера Подушки
ЛЕв
На стенде родного Литературного Европейца было в этот раз даже намного еще более оживленно, чем в последние годы. Связано это прежде всего с тем, что для подавляющего большинства посетителей, как, возможно, и для большинства населения планеты, русский язык ассоциируется с московией. В представлении этих граждан всякий стенд, предлагающий продукцию на русском языке, представляет московию. Вместе со всеми, вытекающими из этого представления, последствиями. Московии же отказано в участии на Ярмарке. Вот почему возле нашего стенда постоянно останавливались – зримо терзаемые разными чувствами – посетители Ярмарки.
Слева направо перед стендом ЛЕва: Гершом Киприсчи, Владимир Батшев, Алишер Киямов, Юрий Диденко
Обычно к тем, кто проявил интерес к нашему предложению, выходил навстречу самый обаятельный из нас – поэт и переводчик Алишер Киямов, но в этот раз интерес был настолько велик, что Алишера на всех просто физически не хватало.
В основном, разговоры были не длительны, и протекали по такой схеме:
— Это… — спрашивал, иногда полушепотом, не верящий своим глазам посетитель, остановившийся под вывеской во всю ширину стенда: ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЕВРОПЕЕЦ.
— Это – да, — отвечал Алишер или кто-нибудь из нас на подхвате.
— Но разве?..
— Да, и тут вы правы: российским издательствам вход на Ярмарку закрыт по вполне понятным и хорошо объяснимым причинам.
— А как же… — все еще продолжал недоумевать посетитель, тыча пальцами иногда даже обеих рук в кириллицу.
— Писать на русском, еще не значит поддерживать терроризм. Мы, например, не просто не поддерживаем, мы еще со времен войны Грузинской выступаем против московского режима. Мы – единственное независимое русскоязычное издательство Европы. Вы интересуетесь литературой на русском языке? У нас огромный выбор самых разнообразных жанров современной мировой литературы на русском языке. С нами работают русскоязычные писатели всего мира…
Тут общение теряло интригу, и посетитель, убедившись во вполне легальном статусе нашего стенда, старался улизнуть, ссылаясь на больную тещу или слабое знание русского языка. Но была одна встреча, которая поразила нас гораздо выше привычного уровня.
У стенда остановился мужчина средних лет, с глазами среднеазиатского профиля на вполне себе европейском лице. Остановившийся долго читал вывеску над стендом, шевелил губами, переводил взгляд с выставленных книг на наши лица и поднимал его снова к вывеске. Наконец Николай спросил:
— Вы интересуетесь литературой на русском языке? Вы говорите по-русски?
Второй вопрос пришлось повторить трижды после того, как на два повтора первого пораженный посетитель не давал ответа.
— Как же это?.. Это, что – русский?.. – заговорил он сперва неуверенно, но мужаясь. – Так, я слышал… нельзя же вроде… Как же вам удалось?
И, по мере того как он приходил в себя, крепли в его голосе известные здесь каждому нотки местечковой гордости: «Во наши, русаки – и здесь пролезли! Никакие запреты россию не остановят!», — казалось вот-вот выкрикнет посетитель. Но он поступил иначе, а именно склонился чуть вперед и сказал придушенно-тихо:
— А там, — он указал рукой в перспективу прохода между стендами, — говорят, портрет Зеленского вывесили!!! – Он даже задержал дыхание, глаза его при этом приняли почти круглые очертания. — Не видели еще? Говорят, что да… Я вот иду посмотреть! Вот ведь до чего дошли!
— Нет, портрета мы не видели. А что вас так взволновало?
Но посетитель уже вертел в руках мою Украину с синим Тризубом на желтой обложке.
— Это – ваше? – спросил он Николая.
— Нет. А что? Интересуетесь?
— Так вы кто? – вместо ответа спросил посетитель?
— Мы – независимое издательство…
— А откуда вы?
— Из Франкфурта…
Посетитель стал жалок, он как-то сократился, уполз головой в плечи, и на вопрос Николая: «А вы кто?», быстро промямлил:
— Так я так, я тут работаю… Мне коллеги вон сказали, что тут где-то портрет вывесили, так хотел посмотреть, правда ли…
Алишер
***
И в заключение несколько общих фотографий.
Испанские воздушные лабиринты.
Испанский павильон
Хавьер Серкас выступает перед публикой
Выступление лиц официальных всегда поддержано обильным буфетом. От этого выигрывают все: официальное лицо может гордится количеством слушателей, а последние получают возможность поддержать стремительно таящие за длинный ярмарочный день силы.
Как обычно, огромный интерес публики вызывали новые книги независимых издательств. На фото – презентация очередной такой книги.
***
Прощаясь с Ярмаркой, остается заметить следующее.
ТРАНС выступает еще и самостоятельным словом, и описывает полусознательное состояние человека. В ТРАНС впадают часто сознательно, стремясь уйти от неприятной, непростой или чем-то неудобной действительности. Возможно здесь следует искать объяснение той загадочной слепоты, что обуяла устроителей Ярмарки? Как иначе объяснить то упорство, с каким они всячески старались обойти тему Большой Европейской Войны, замолчать десятки тысяч жертв ее, не упомянуть четыре миллиона беженцев во всех странах Европы? Как можно, в то время, когда в Европе, на наших глазах идет уничтожение целой нации, говорить о чем-то, что даже в сытые мирные годы интересовало подавляющее меньшинство сограждан и держалось на поверхности медийного океана лишь усилиями горстки скучающих бездельников?
Ярмарка прошла. Павильоны закрылись. На вопросы уже никто не ответит.
И надо ли?
Война ведь продолжается.
Ирина Бирна (текст) и Николай Конопинский (фото), для ЛЕва, 09.11.2022
[1] Немецкое радио.
[2] Лозунг Испанского павильона.
[3] Лозунг Украинского стенда.
мой дневник 