Из писем к Володе. Письмо двадцать второе

«О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель…»

А. С. Пушкин

«Новичок» разрабатывали когда, Вовчик? В том-то и дело, что давно, в перестройку и при «новом мышлении». «Новичок», не могу, кстати, не заметить, и есть то самое «человеческое лицо социализма», которое так назойливо натягивал на «Русскую систему» ее первый «президент». Но я не о том, я о том, Вован, что тут – наука, а наука на месте не стоит. Какая в те годы была медицина? А какая теперь? А в Англии? Потому-то и существует пять «Новичков» – наука российская в ногу стремится шагать с развитием мировой медицины. Ну вот за науку давай и поговорим.

Для того, чтобы нечто до промышленной зрелости довести, эксперименты нужны, а эксперименты, известно, дело дорогостоящее, поэтому и путь от идеи до серии должен быть как можно прямее и короче. Тут, Вова, даже науку особую придумали, «Теория эксперимента» называется. И мышами здесь не отделаешься: сколько придуманное «нечто» на мышах не проверяй, результаты невозможно просто так на людей перенести. Да, есть заключенные, но и тут закавыка: заключенный недоедает, недосыпает, он забит, заморен работой, грязью, нечистотами и хроническими заболеваниями – его с нормальным человеком сравнивать можно лишь от сих до сих, с точностью, как говорят немцы, «плюс-минус большой палец». Другими словами, проверять можно, оно дешево и доступно, но чистыми такие результаты не будут, настоящих ученых не удовлетворят. Весомые ответы можно получить только на нормальных, среднестатистических и жизнерадостных носителях лишней хромосомы. Если кто-то, Вова, засомневается в том, что «великая» страна постоит за ценой вставания с колен, ты скептику этому за эксперименты с сахаром в жилых домах напомни, не стесняйся. Страна, разработавшая мины-игрушки, калечащие детей, страна, проведшая многократные полномасштабные испытания воздействия ядерного оружия на большие массы незащищенного населения, эта страна остановится перед испытанием новых «нечто» на собственных гражданах? Ведь это бесценный опыт, тут проверяют буквально всё: и воздействие нового препарата, и реакцию общественности, и работу инфраструктуры – медицины, полиции, пожарных… Тут сплошной профит для всех.

И вот идет себе человек, где-нибудь, в каком-нибудь, прости господи, Усть-Славносранске, песенку насвистывает, планы строит, и вдруг – бац! – лежит, руками неконтролируемо водит, ногами сучит и рот странно искривлен. Иные лишнехромосомо обладатели мимо текут и бурчат злорадно: «Вот, дали свободу, а он с утра нажрался! А еще с портфелем…» Привезли его, болезного, в местную больничку, а там – доктор – тип известный и уже описанный: он когда-то, где-то прослушал что-то медицинское, и с тех пор «пользует». Осмотрел он нашего горемыку и вынес научный приговор («диагноз», Вова, называется): «Отмаялся. Должно судьба. Подождем, что вскрытие покажет». А на вскрытии отравляющих веществ не ищут, где им в славном городе Усть-Славносранске взяться? И пишут в эпикризе: «Причина смерти – обострение хронических заболеваний на фоне общего переутомления». «Жизнь-то наша какая – был человек, и нет человека…» – философствует главврач, подмахивая сотый за день приговор судмедэкспертов.

Именно так, как ты помнишь, и окончилось массовое испытание одной из производных «Новичка» на наивных любителях театральных действ. Не помнишь, случаем, под каким номером была та модификация? Ученые тогда колоссальное количество информации получили о способах доставки, минимальной концентрации «релаксационного газа легкого воздействия» и влиянии его на пробандов (так, Вова, подопытный контингент называется) разного пола, возраста, веса и цвета глаз. Возможно, именно в результате этого эксперимента и была создана формула «Новичка-5», кто знает?

И вот тут мы подходим, Вовчик, к самому интересному: сколько в России «Новичков» не проверяй, уверенности в их целебных свойствах все равно не будет: здесь и медицина, и наука, да и желание выжить подопытного – все на порядок ниже западных. Вот почему так важно Скрипалей назад получить, без них никак не узнаешь, как, кто и чем их выходил, какие такие антидоты нашел? Ответ знают лишь английские врачи и тела Скрипалей. То есть вот, Вова, первоочередная задача сейчас их назад получить, на родину, под защиту. Тут уже спокойно вскрыть и посмотреть, чего пятым «Новичком» достигли, а что англичанам удалость остановить, нейтрализовать или обезвредить. Ведь без этого эксперимент вроде как бы незакончен. Без этих новых знаний шестой «Новичок» не разработаешь.

Ирина Бирна,                                                                                                                     14.04.2018

P.S. А партнеры-то грохнули-таки по другу нашему Асаду! Вот, Фомы Неверующие! Им же вчера клоун в лампасах целый битый час втирал, мол англичанка газовую атаку в Сирии пристроила, а они нет, чтобы ООН, да затревожится, да резолюцию предложить… Ни лавролгущий министр уже не помогает, ни лжецы в мундирах… И бедняге Кужугетовичу теперь приходится сказки про «большинство сбитых ракет» сочинять. Ну что с него взять, известно: каждый министр свое ПВО хвалит.

Так что, давай, одевайся теплее, похоже разгром ударной группы ГРУ на Ефрате был началом.

Так уж случилось, что мне некоторое время невольно пришлось следить за событиями в мире глазами российского телевидения. И поразило меня совпадение предвыборных лозунгов фрау А. Меркель и г-на В. Путина. Оба упирали на стабильность управляемых ими систем.

Стабильность, как известно, достигается минимизацией энергии системы, и кирпич на мостовой так же стабилен, как и канатоходец в цирке. Но, как мы понимаем, эти формы стабильности принципиально, экзистенционально различны. Стабильность под давлением дешева в исполнении, но слишком дорога последствиями: жизнь здесь возможна, но лишь в ограниченных, извращенных и искривленных давлением формах; наука, медицина, культура, искусства, общественные и политические институты – всё буквально, за исключением средств подавления, финансируется системой по остаточному принципу. За примерами далеко ходить не надо, они у всех перед глазами: Сев. Корея, Куба, Китай[1].

Канатоходец, напротив, подвижен, свободен и самостоятелен. Сама природа стабильности вынуждает его к постоянному движению, совершенствованию техники и поиску новых положений и условий. И здесь основные расходы – на повышение стабильности, но статьи диаметрально противоположные: наука, образование, медицина…

Стабильность России – стабильность кладбищенская. Это стабильность придавленного кирпичом таракана. Пресс властных структур – пропаганды, полиции, секретных служб, показательные убийства и террористические акты – настолько велик, что исключает любые минимально допустимые колебания общественного мнения. Все живое либо бежит, либо погибает. У российского социума из всего множества степеней свободы остается одна единственная – свобода восторгаться Властью. Вот за эту стабильность и проголосовали 76,69% россиян.

В Германии стабильность достигается уравновешиванием крайних политических взглядов, балансом групповых интересов, поиском общего, срединного вектора развития Системы, обеспечивающего ее устойчивое состояние. А это значит не подавление, но, напротив, поощрение и мотивация свободного волеизъявления через средства массовой информации, свободная «битва» мнений политических партий, свободные и открытые многоуровневые выборы органов управления.

Политический иммунитет здорового государственного организма Германии может себе позволить даже такие уродливые патологии, как «Левые» или неонацики AfD. Последние, набрав на выборах 13% и став третьей по величине фракцией Бундестага, достигли уровня, когда вмешательство демократических сил жизненно необходимо. Думаю, не надо лишний раз останавливаться на том, что болезнь «AfD» несовместима с жизнью демократического организма, и инфекция должна быть если не подавлена, то, по крайней мере, локализована. Неонацистские, экстремистские выбросы можно игнорировать до тех пор, пока они растворены в графе «Другие» при подсчете голосов избирателей. Как только они дорастают до отдельной графы, иммунная система здоровой демократии реагирует повышенной температурой, ознобом или головной болью. В этой ситуации требуется новая балансировка системы.

Вот почему «Ямайка» была жизненно необходима.

В этом случае самой большой оппозиционной коалицией была бы SPD. А самая большая парламентская оппозиция в Германии – это серьезно! Положение сулит известные преимущества по отношению ко всем остальным оппозиционным партиям: председательство во многих Парламентских Комиссиях, например, в важнейшей из них – Бюджетной, право первым выступать с критикой Правительства, длительность выступлений с трибуны Бундестага, финансирование, законодательные инициативы и пр.

GroKo же, как апробированная альтернатива, казалась неприемлемой. Во-первых, резкий рост неонацистских настроений – прямое следствие политики Большой коалиции; во-вторых, в этом случае самой большой оппозиционной фракцией становилась «альтернатива» и, в-третьих, надоела Большая Коалиция всем – как сторонникам, так и противникам. Подобные коалиции, не имеющие серьезных противников, постепенно, день за днем и шаг за шагом, за двенадцать лет правления (последние восемь – подряд!), «вживаются» во власть, облениваются и естественным образом стремятся избежать любого риска. Избиратели чувствуют это диванное состояние самоуспокоения и самоублажения, и уходят к другим, обещающим «ветер перемен» – тенденция, наглядно продемонстрированная последними выборами.

Но, не смотря на политическую логику, «Ямайка» не состоялась. Прежде всего, по вине «желтых» – свободных демократов (FDP). Свободные демократы последние четыре года находились вне политической жизни страны и восприняли возвращение свое в качестве четвертой силы республики, с восторгом. Но результаты не позволили создать «классическую» коалицию двух старых друзей – CDU/CSU и FDP и либералы оказались перед выбором: входить в «Ямайку» с извечными и непримиримыми врагами «зелеными», или рискнуть новыми выборами, в надежде на продолжение победной тенденции. В пользу второго решения говорило и то, что отказ от коалиции с «зелеными» обещал приток новых голосов в партийную кассу. Да и Манфред Шульц (SPD) так вехементно отвергал любую возможность новой GroKo, что у либералов были все основания полагаться на его порядочность. Но Кристиан Линднер и его партийные стратеги не учли возраста и политической осторожности «старших» партнеров – христианских демократов. Ни Меркель, ни Зеехофер рисковать не собирались, не в последнюю очередь потому, что кривая их политического успеха последние годы неизменно ползет вниз. Идти на повторные выборы было бы наивно. И они бросили все силы на то, чтобы склонить Шульца на свою сторону. Насколько велико было давление, можно судить по тому, что коалиция стала возможна не только через политическое самоубийство лидера социалистов, но отказ христиан от важнейших портфелей.

В ситуации, сложившейся на доске после коалиционных переговоров, следовало сохранить хладнокровие и не усугубить положение необдуманным ходом. И опытная, всеми политическими водами мытая Меркель сделала мастерский ход: отдала внутреннюю политику Хорсту Зеехоферу. Элегантность хода эксперты еще не оценили и лишь разводят беспомощно руками: гроссмайстер подставил ферзя! Министерство внутренних дел досталось политику, последние три года неустанно и изощренно критиковавшему Меркель именно за слабости и ошибки в этой области! Отдать ему внутреннюю политику – значит обречь себя на четыре года головной боли, а, может и того хуже – на крах коалиции.

И добрый старый Хорст не подвел: уже в первой своей речи он заявил, что «ислам не принадлежит Германии». Провокация была исполнена мастерски: возмутились демократические партии, «левые», общественные организации, заволновались и неонацисты, чувствуя, как из-под ног уходит годами утрамбованная почва. И только фрау Бундесканцлерин спокойно и тихо возразила, но министра своего не одернула, официального опровержения кабинета не последовало. Так и повисло в воздухе: «… не принадлежит…»

Хорст Зеехофер – политический труп. Его в родной Баварии вежливым пинком под зад спровадили, наконец, на пенсию. В Берлин. Как союзник по коалиции, он рассчитывал на определенный пост в новом Правительстве, но ведь у фрау Меркель есть министерства транспорта, сельского хозяйства, науки и образования, семьи и пенсионеров – Хорст, в его политической бездомности, с радостью бы ухватился за любой из предложенных портфелей. Но получил именно тот, размахивая которым может нанести наибольший вред Правительству, испоганить последнюю каденцию фрау Бундесканцлерин…

В ситуации, когда гроссмайстер вдруг допускает детские ошибки и совершает нелогические ходы, следует всегда задуматься о том, ошибки ли это? Или окружающие доску просто еще не доросли до понимания проделанных ходов?

В качестве министра внутренних дел политик крайне правых взглядов (с позиции центристской, народной, партии, разумеется) сегодня жизненно необходим. Своими заявлениями, решениями и действиями он, с одной стороны, уводит здравомыслящий электорат из-под влияния неонацистов, с другой, оставляет Бундесканцлерин всю свободу действий продолжать на словах политику «Wir schaffen das». Тема беженцев, на которой AfD сделала карьеру, теперь полностью перешла в руки нового министра внутренних дел: уже приняты решения о создании в Германии двух пересылочных лагерей для беженцев, где они обязаны находится до решения вопроса о предоставлении политического убежища и, в случае отказа, откуда будут немедленно возвращены на свои родины; уже разрабатываются документы и процедуры ускоренного рассмотрения заявлений беженцев; уже и квоты на прием беженцев, столь дорогие эмоционально многим бюргерам, но совершенно бессмысленные юридически, стали частью Коалиционного Соглашения[2]… Все эти действия успокоили не только Баварию, не только показали гражданам Германии, что для защиты демократии в стране вовсе не обязательно выкапывать политические трупы национальной обособленности и исключительности, но и стали знаком европейским партнерам, что на Германию по-прежнему можно положиться, что событие «пятого девятого»[3], было досадным, эмоциональным всплеском и больше не повторится.

Вот пример того, как при полной политической свободе и сохранении демократических традиций можно обеспечить стабильность системы.

Ирина Бирна, специально для «Литературного Европейца»                            31.03.2018

[1] Мне возразят, указывая на известный научно-технический прогресс Китая. Но не следует забывать, что обеспечен этот прогресс многолетним промышленным шпионажем, на который западные партнеры смотрели сквозь пальцы, которыми загребали сверхприбыли, гарантируемые китайским рынком. Сегодня, когда прибыли заметно снизились, а угроза конкуренции со стороны китайских технологий, возросла, президент Трамп решил положить конец китайской вороватости. Китай же как был, так и остался тоталитарной системой.

[2] События внутри Германии развиваются со стремительностью, ранее невообразимой: пока я писала статью, радио (DLF) принесло сообщение о том, что новый Уполномоченный по делам Восточных Земель Правительства Германии, Кристиан Хирте (CDU) призвал «отнестись с пониманием к скепсису жителей Востока Германии к иностранцам». Еще какой-нибудь месяц назад подобный афронт был бы расценен как открытый бунт, сегодня никто, кроме хронически недовольных «левых», на него внимания не обратил.

[3] В ночь на 5 сентября 2015 фрау Меркель открыла границы для бесконтрольного прохода беженцев.

Чего не мог вообразить А. П. Чехов

«Вот солидно, подняв с достоинством голову,

шагает что-то нарядившееся человеком.

Это «что-то» /…/ обрюзгло и плешиво /…/

Говорит оно чепуху, но с чувством, с толком, с расстановкой.»

А. П. Чехов, «Ряженые», 1886

Блистательный Чехов оставил нам несколько типов, ряженых согласно месту в социальной вертикали современной писателю России. До понимания же системности явления он не дошел. Масштабов феномена вообразить не смог.

Позиция, с которой мы наблюдаем действительность, не только на полтора столетия «выше» чеховской, но и технически оснащена так, что бытописатель и представить себе не мог: к нашим услугам интернет, плюрализм исторических исследований, свобода мнений, детальный анализ ошибок и заблуждений предшественников и прочие достижения человеческой мысли. И с этой позиции, с высоты современных аналитических возможностей, можно утверждать, что население России не рядится в те или иные шкурки, не принимает на себя те или иные личины и роли, оно – вообще и в принципе, – не активно, его рядит, назначает на роли и ставит в нужные положения Система. Не оно действует, но над ним совершаются действия. А оно лишь «смешанным гулом выражает одобрение» произведенному над ним.

Не станем же мы, в самом деле, утверждать, что туповатый майорчик КГБ сам взял, да и вырядился «президентом»! Очевиднее и логичнее предположить, что «президентом» вырядила его Система. Она нашла его достойным олицетворением России на данном этапе развития. Она же сформировавшегося на приписках освоенных объемов строительства, воровстве шпингалетов и импортной сантехники прораба вырядила «полководцем», убийцу – «депутатом», пацанов – «министрами», фашистов – «священниками»…

Для того, чтобы убедиться в справедливости сказанного, достаточно всмотреться в лица и жесты, понаблюдать реакции и прислушаться к словам в «минуты роковые». Маски и личины, как все наносное и противоестественное, падают в ситуациях экстраординарных, таких, как страшный пожар в Кемерово…

Так давайте всмотримся в открывшиеся на мгновения лица.

Ряженный «президентом» тут же вылетел на место. К нему пред камеры подпустили ряженных «народом», «общественностью» и «родственниками погибших» офицеров охранки. Они задавали «президенту» ряженые вопросы о числе жертв и о том, не будет ли скрыта правда о виновниках и причинах. И в этом коротеньком – на несколько секунд всего – сюжете всплыла вся ряженая суть Системы. Маски пали и реальность дерзко ухмыльнулась с экранов телевизоров.

Не может народ задавать вопросы о сокрытии правды тому,

– кто за последние девятнадцать лет ни одного слова правды не сказал,

– кто со спокойным сердцем отдал приказ сжечь живьем почти тысячу детей в школе,

– кто не менее спокойно отдал приказ применить химическое оружие против зрителей в театре (то, что там не погибли дети, не его вина – вряд ли он интересовался тем, что чеченцы детей отпустили),

– кто разрешил применение химического оружия против детей в Сирии,

– кто, наконец, лично довел страну до «Зимней вишни», «Хромой лошади», Волоколамска…

И не может народ терпеть, когда его именем Власть совершает преступления и его же именем покрывает их.

Не может народ молчать, если «президент» летит на место трагедии кокаиновым бортом.

Народ, которому президент, в качестве счастливого и великого будущего, вместо еды, рабочих мест, медицины, науки, образования и культуры предлагает средства и способы массового уничтожения соседей; народ, который не видит связи между ракетами и войнами с одной стороны и «Зимней вишней» – с другой; народ, который практически единодушно избирает массовое самоубийство – это не народ, это рабы, ряженые «народом».

Но маска на секунду упала не только с лица «народа». Раб Тулеев, ряженый «олигархом» и «губернатором», просит прощения у хозяина «лично»; его заместитель, из-под съехавшей маски «слуги народа», оскорбляет несчастного, потерявшего в «Зимней вишне» всю семью; Соловьев, Михалков, Мизулина гневно отбросили маски «интеллигентов» и сладко взгрустнули по смертной казни, отмена коей так пагубно влияет на умы; а вся свора ряженых «политологов», «экспертов» и «журналистов» воспевают «стабильность» режима и пугают Украиной. Подобного саморазоблачения ряженых «элит» ни один народ не стал бы терпеть – лишнее доказательство ряженности самого «народа» российского.

И последнее. Лжец по службе, ряженый «министром иностранных дел», как-то днями утверждал, что покушение на Скрипаля устроила Великобритания для того, чтобы «отвлечь общественность от провала Brexit». Не будем спорить с этим бредом[1], наоборот, воспользуемся им и продолжим логику министра. Если «Новичок» в Солсбери – попытка отвлечь британцев от провалов во внешней политике, то и Кемерово – не что иное, как попытка затереть беспрецедентный провал террористической операции на территории Британии и реакцию на него всего мира. Только тут есть одно «но»: в Британии нет ряженых – ни министров, ни спецслужб, ни народа. Там подобное в принципе невозможно. Невообразимо. А вот список массовых и демонстративных казней, проводимых нынешним поколением кремлевских ряженых, заслуживает всяческого внимания.

Ирина Бирна,                                                                                                                    30.03.2018

[1] Лавров просится в отставку. «Устал». Оно и понятно – подобное напряжение выдержит не всякий – у бедняги уже начались галлюцинации. Недавно он признался, что слышит голоса иностранных дипломатов, нашептывающие ему извинения за высылку российских шпионов и террористов, работавших под дипломатическим прикрытием. Совершенно очевидно, что от галлюцинирующего «министра» следует избавляться, тем более, что ряженных в России в избытке.

«Конкретная социальная среда всегда оказывает давление на формирующуюся личность /…/

необходимые /…/ для выживания в тотальной организации артистизм и навыки дипломатии постепенно становятся чертами характера. Оба эти «приобретения» постепенно «врастают» в личность, превращая ее в «двуличность» /…/ смысл отдельных парадигм /…/ начинает изменяться, акценты смещаются, усиливается элемент оправдательности /…/ к этому добавляется элемент вульгаризации и цинизма, поскольку идеология начинает «натягиваться» на актуализированную потребность»

Александр Корчак, «От идеологии к идеократии»,

под. ред. Веры Корчак, «Мосты», №56, 2017, Франкфурт (Майн)

Сидит русский демократ, упершись локтями в клеенку на столе, а голову многодумную на кисти склонив, и смотрит вдаль, туда, где между потолком и стенами, в уютном углу над холодильником трудолюбивый паучок давно уже свил паутинку, приносящую ему то мушку маленькую, то клопика, а бывает, и жирного пруссачка. И видится демократу в той дали светлое российское будущее, и шепчет он воспалённо: «Демократия… демократия… демократия…» И трогать его в эти минуты не моги – он восприимчив, как самка тарантула в период случки: ужалит и не отмоешься уже ни сам, ни родственники твои до седьмого колена от «русофобии», «разжигания войны» и прочих страшных пятен на до сих пор безупречной манишке. Поэтому мы, пока он мечтает, продолжим наши рассуждения на тему «Демократия и Россия» тихо и между собой.

Сразу приходится признать, что мечтания демократа о счастливом демократическом будущем не имеют, к сожалению, никаких оснований – ни фактических, ни исторических, ни логических. А имеют, напротив, одни опровержения, словно Россия и Демократия совместимы, как православие и правда, любят друг друга, как бактерии мыло, жить одна без другой не могут, как песок и подшипник. Прямо проклятие какое-то висит над Россией, стоит ей произнести это завороженное слово: «Демократия»…

Впервые его громко кричали все, кому не лень, ровно сто и один год назад. Возможно, кричали слишком громко, так, что услышали его не только в Питере и Москве, но и в Киеве, Хельсинки, Варшаве – словом – кругом. Вызванная этим проклятым словом центробежная сила унесла всех «братьев», причем не только иностранных – украинцев, финнов, поляков, кавказцев, но и «русских»: убежал от столиц Урал, сбежала оптом и в розницу Сибирь, отделился Дальний Восток. Понадобилась страшная империалистическая война для того, чтобы объяснить «братьям» русскую транскрипцию греческого слова. При этом до поляков и финнов так и не дошло, а украинцам объясняли аж до 1960-го года.

В 1991-м Горбачев, помня об историческом проклятии, довлеющем над Россией, но вынужденный как-то изловчаться в выклянчивании кредитов, заговорил о «демократизации». И вот тут-то оказалось, что рок не обманешь, и достаточно лишь слова «демо», чтобы вся прогнившая, человеконенавистническая система рухнула во второй раз. В этот раз Москва открытую империалистическую войну развязать не решилась. Не потому, что вдруг изменила суть свою, стала «демократической», «либеральной» или «пацифистской», а потому, что у убежавших «братьев» осталось вооружение, авиация, ядерные боеголовки. Воевать против вооруженных Москве как-то не с руки[1]. Об этом, кстати мне Владимир Владимирович недавно рассказал, мол 44% армии у России осталось, куда было воевать! А иначе фиг бы вы отделились! Вы слушайте вашего президента – он иногда правду говорит.

Переполаскивание же гнусного слова не прекратилось, и вот за «старшими» братьями потянулись «младшие». Первыми вспомнили о себе татары и вырвали у зазевавшейся Москвы автономию. Пусть пока бумажную. Но со своим Президентом. С правом говорить и писать на родном языке. Чечне повезло меньше – оговтавшаяся Москва уговаривала ее уже традиционными аргументами: напалмом, авиацией, танками, карательными операциями против мирного населения…

Я не собираюсь повторять общеизвестное и набившее уже оскомину, я спрашиваю: «Вот вам три доказательства несовместимости, взаимоотторгаемости России и Демократии, имевшие место быть в разные эпохи и при разных соотношениях политических сил. Положительных примеров, как уже было упомянуто, анналы не сохранили. Так откуда, дорогой мой демократ и либерал, черпаешь ты свой оптимизм? Откуда берется у тебя смелость (или наглость) утверждать, что четвертое свидание России с Демократией будет бескровным, радужным и счастливым? Кто обманывает тебя? Кто или что вынуждает лгать себе и доверчивым согражданам?

О врожденной ошибке русской демократии мне уже приходилось писать – она в игнорировании того очевидного факта, что демократия не бывает «московской» – она демократия для всех. Без исключения. Для тех, кто «готов» и для тех, кто «не готов»; для тех, кто «дозрел» и тех, кто «не дозрел»; для тех, чей культурный уровень «высок» и тех, у кого он «архаичен». И, пожалуй главное, в демократии недопустимо одному народу устанавливать степени «готовности» или «зрелости» иных народов и культур. Следовательно, прежде чем болтать о демократии, русскому демократу следует определиться по отношению к иным демократиям, которые неизбежно заявят о себе вслед за «московской» – татарской, чеченской, соха, башкирской и т. д. Как поведет он себя, если одна из демократий скажет: «Не желаю! Ну, вот не хочу и все!»

Дать ответ на этот простой вопрос, оказывается, совсем не просто. Даже находясь в оппозиции, т. е. в ситуации, когда обещания недорого стоят и обещать можно все, что заблагорассудится: равенство, братство и фазанов с шампанским на завтрак в каждую российскую семью. Потому что демократический ответ на этот вопрос не поможет прийти к власти – народ русский видит себя лишь в империи, но никак не в демократии. Вот и ищут демократы проституток, «триллионы», яхты и дворцы «слуг народа» – занятие вполне себе безопасное (я имею ввиду относительно, сравнительно с поиском решения национального вопроса и архитектуры остатков России) и сулящее известные политические дивиденды. Но это не путь к победе демократии, это бег по историческому кругу, а бегать по нему Россия может и без демократов. Или, вернее, траектория исторического движения России не зависит от того, как себя величают кремлевские квартиранты. Они – суть продукты движения, а не движущая сила его.

* * *

И все-таки отсутствие положительного исторического опыта не исключает автоматически возможность футуристической перспективы, и было несправедливо отказывать российской либеральной демократии в известном теоретическом прогрессе, дрейфе социально-политической мысли в сторону от классического имперского дискурса. В последние год – полтора появились несколько публикаций, заслуживающих внимания пока еще не революционным, но уже и не ортодоксальным взглядом на социально-политическую архитектуру системы «Россия». Давайте кратко рассмотрим три из них. Они далеки еще от теорий, но несут в себе известный теоретический потенциал, и мы, для краткости и авансом, назовем их «теориями».

Итак,

Теории территориального обустройства России.

«Небутербродная»

Имеет богатую историю. Следствие имперской политики русификации, т. е. насильственного создания «нации русских» для post factum исторического оправдания унитарности государства этой «нации». События 1918 и 1991, национально-освободительные войны чеченцев показали, что политика эта потерпела полный провал, но создала те самые «небутерброды», которыми надеется продержаться загибающаяся московская идея.

Признавая право на существование этих кулинарных блюд имперской кухни, демократ московский автоматически признает и право Москвы решать созданные ею же проблемы на территории независимых государств. А это, в свою очередь, означает, что демократы выступают за продолжение имперской политики предшественников. На днях знаменитый и «безумно талантливый» (©Лавров) депутат Ж. заявил, что «Киев – это столица Малороссийского федерального округа России». Как видите, разница между политическим клоуном Ж. и борцом с коррупцией Н. лишь в размерах «небутерброда». Помня, что Н. не у власти, можем достаточно уверенно полагать, что вероятность корректировки аппетита в соответствии с возможностями, в случае прихода его к власти, достаточно велика. Он, кстати, и сам этого не скрывает, и на днях в интервью немецкой «Die Welt» заявил, что Россия должна стремиться к ядерному паритету с США. Демократ Н. даже не берет на себя труд задуматься над тем, что говорит. За двадцать лет жизни здесь я ни разу не слышала, чтобы одна демократия сравнивала свои ядерные вооружения с иными демократиями, чтобы Германия, например, стремилась к ядерному паритету с США, или Англия – с Францией. Да и по иным видам вооружений демократии не проводят сравнений между собой. Почему же Россия даже в светлых мечтах ее «демократа» существует только в окружении врагов? Вопрос не праздный и в свете рассматриваемой теории не лишний: ядерное оружие, как и «небутерброды» нужны России прежде всего для нагнетания страха внутри страны, ибо лишь страхом перед внешним агрессором можно оправдать тюремный конструкт «демократии» в России.

«Либерально-имперская»

Самая, пожалуй, остроумная. Имеет массу поклонников в среде либерально-демократической – от «профессоров» «историзма», до увешанных регалиями и званиями экономистов. Далее битых молью мантр о «культурной архаике», «неразрывных экономических связях», «братских народах», «величии и благополучии до 1917» и прочих мечтаний метущейся имперской души, упрямо выдаваемых за объективную реальность, развития не получила.

Ответ на все эти «экономические», «исторически», «религиозные» и пр. всякие разные причины подчинения Москве, дали, как уже было указано, события 1917, 1991 и 1992 – 2002 годов.

«Регионализация»

Новая и наиболее опасная теория. Она же – наиболее оптимистичная. Откуда такая нерешительность в оценке? Дело в том, что на мой вкус теория эта несколько еще туманна и меня не покидает ощущение «незрелости», «несовершеннолетия» ее. Авторы и апологеты говорят о «регионализации», не слишком углубляясь в суть критериев, по которым будут отличаться «регионы» в их модели. Другими словами, уходят от архиважнейшего вопроса – вопроса границ будущих регионов. Если границы эти пройдут по линиям исторического расселения коренных народов «региона», то почему бы прямо не назвать субъекты «национальными республиками»? Но это явно пугает приверженцев и агитаторов, иначе они не стали бы прятать свои намерения под фиговым листком «регионализации», а прямо указывали бы на федерацию национальных республик, как конечную цель преобразований. Любое иное протекание границ автоматически превращает «регионализацию» в частный случай «небутербродной» теории.

Как видим, ни одна из теорий не может быть взята за основу будущих преобразований. Все они, при всем внешнем различии и словарной упаковке, несут в себе все ту же имперскую модель. Почему так? Ответ в эпиграфе: все эти теории созданы рабами и для рабов. В России не родился еще первый свободный человек, способный создать теорию на принципиально новых, демократических условиях. А те, что родились в рабстве, дети и внуки рабов, скрученные в рог тысячелетним имперским «горбом», несут в себе соответствующую психологию и всегда, при любых условиях будут «натягивать» первую попавшуюся им в руки демократическую идеологию на имперскую «актуализированную потребность».

И все-таки движение началось. И это – главное. Это надо уметь видеть и отличать. Еще какой-то год назад, вряд ли кто-то мог представить, что из среды московской либерально-демократической оппозиции раздадутся голоса, признающие «наличие субъектности Якутии и невозможность отрицания ее местной идентичности», допускающие, пусть даже еще робко и шепотом, выход не только Чечни, но и Татарстана из тюрьмы народов. Это колоссальный, гаргантюанский шаг вперед! Главное теперь не останавливаться, поддерживать и направлять эти первые ростки освобождающегося сознания.

Ирина Бирна,                                                                                                                            17.03.2018

[1] Здесь следует искать корни «Будапештского Меморандума». Цель его была обезопасить российские претензии на Украину. Дальновидный демократ Ельцин «Меморандумом» закладывал фундамент будущего исправления «самой большой геополитической катастрофы ХХ века».

Продлению полномочий президента всея Руси посвящается

„/…/ в их тщедушном тельце огромный интеллект“

Владимир Высоцкий, „Пришельцы“

Случилось мне тут недавно провести почти месяц в уютной гостинице знаменитого курорта одной гостеприимной страны. В юго-восточной Азии.

Гостиница была достаточно дорогая, но в рамках финансовых возможностей, отпущенных мне профессией, родственниками и вредными привычками. Номер просторный, светлый, с видом на бассейн и телевизором. Среди почти сотни каналов – всего один немецкий, но почему-то именно тот, о котором я в Германии никогда и ничего не слышала. Канал этот круглые сутки «крутил» резиновую мессу, а в перерывах хор мальчиков нежными голосами брал за живое, воспевая зубную боль. Было еще два новостных англоязычных канала, по одному французскому, итальянскому и испанскому. Остальные – арабские, китайские, индийские и местные. Причем, кроме немецкого, все – либо украшенные красивыми титрами, изображавшими знаки местного языка, либо сопровождаемые переводом на последний. Сами понимаете, что, слушая, скажем, китайскую передачу синхронно переводимую на местный язык, не слишком выигрываешь в информированности.

Но, к счастью, среди предложенного информационного разнообразия были и три российских канала: «первый государственный» и целых два местных, названных, чтобы не спутать, «Россия TV» и «TV Россия». Так вот, спрашиваю я читателей, у кого поднимется рука бросить в меня первый камень за то, что я, время от времени, нет-нет, да и переключалась с арабо-местного вещания на родные звуки? Что, когда от китайского языка во вьетнамском переводе начинались головокружения, рука неуправляемо тянулась к кнопке и пальцы невольно набирали проклятую комбинацию цифр? Посидите месяц между католической мессой и Брюсом Виллисом, комментирующим избиение очередного порождения мафиозного ада исключительно гласными, нежными и певучими звуками, вот тогда и поговорим.

Так или иначе, свидание с российским телевидением открыло мне глаза на совершенно иную реальность. Обогатило. Более того, я убедилась, что душка-Соловьев (которого почему-то не любит И. А. Яковенко) интересуется моим скромным дарованием. Вы мне не поверите и будете смеяться, но он единственный, кто ответил на вопрос, который я уже несколько лет тщетно ставлю перед либерально-демократической публикой: как так получилось, что Владимир Владимирович из бездарного и туповатого майоришки, превратился в гения, посланного России богом? Ни образования, ни политического, ни административного опыта – и сразу руководить страной?! Тут, согласитесь, либо с Владимиром Владимировичем, либо со страной что-то не так. Тут, друзья-демократы, либо Владимир Владимирович таки-да всё и всех может, либо этой страной даже кухарка способна руководить.

Так вот, Соловьев пригласил целых шесть экспертов, которые битый час имели очень разные мнения по очень разным вопросам, но в одном были едины: у Владимира Владимировича был потенциал! Поняли теперь, да? Я так сразу поняла: потенциал. Более того, народ российский здоровым своим природным чутьем и лишней хромосомой потенциал этот сразу же рассмотрел, а определенная часть интеллигенции, наоборот, не рассмотрела, и догнивает теперь в оппозиции, лишенная поддержки 86% народа.

Давайте сначала и по порядку. Тут важно не спешить. Вот жил себе человек, место в жизни нашел непыльное, по умишку и способностям: «стучал» тихо на коллег и читал доклады «стукачей» внештатных, добровольных (все это называлось «служить в разведке»). Верхом мечтаний его было «…таксистом подрабатывать…» (сам сказал и еще добавил: «Не шучу», будто кто-то сомневался!) – ну, т. е. наше свой шесток. И ни о каких таких потенциалах, в нем угнездившихся, не подозревал. И вдруг, как в сказке… Вот жаль ни велеречивый знакомец И. А. Яковенко, ни эксперты, закомцем приглашенные, не сообщили мне, когда именно случилось это «вдруг»? То есть когда открылся народу тот самый потенциал: сразу после взрывов домов или уже после «Рязанского сахара»? Или, может, после недельной казни в прямом эфире «Курска»? После Беслана, газовой камеры «Дубровки»? Убийства Политковской?.. Хотя нет, голову мужественной женщины благодарный народ подносил на день рождения уже сложившемуся и определившемуся «гению», в момент, когда «богопосланность» его и «россииспасательность» были сформулированы, узаконены и переизбраны. И еще вопрос: всякий ли, устраивающий массовые казни собственного народа, обладает в России потенциалом государственного деятеля? Тут большая тема и много места для рассуждений и параллелей. Например, обладал ли потенциалом Тухачевский? И не потому ли Сталин его прибрал, что «полководец» с газовой практикой мог составить известную конкуренцию сталинским расстрельным методам? Но мы отвлекаться не будем, кто хочет, может на досуге порассуждать на тему потенциалов Чикатило, Жукова, Столыпина, Николая II… А я, с вашего позволения, вернусь к просветительской деятельности российского телевидения.

Вторым открытием, поразившим меня из телевизора, было новое лицо России. Россия, как оказалось, «великая», «сильная» и «стабильная». Не стоит тут, думаю, останавливаться на том, что все это со страной приключилось потому, что руководит ею «великий», «сильный» и «мудрый» Владимир Владимирович. И искать добра от этого добра не следует.

И подумалось мне: вот счастливое совпадение! В родной Германии, родная мама-Меркель проводила предвыборную агитацию под тем же лозунгом: «стабильность и предсказуемость». Так давайте немного посравниваем.

Стабильность системы выражается условием минимума энергии. В социально-политических системах элементарным производителем энергии выступает каждый отдельный гражданин. Так вот, опуская рассуждения и доказательства, лишние в журнальной статье, отмечу, что условием стабильности любого государства является создание системы понижения энергии гражданина – практика, в просторечии называемая «выпуском пара». Миру известны две системы «выпуска пара» – демократическая и тоталитарная. Первая, – в двух словах, чтобы избежать банальностей, – основана на максимальном удовлетворении потребностей граждан. Сытые и свободные граждане направляют свою энергию на профессию (как источник финансового благосостояния и свободы), культурное, спортивное, общественное, образовательное или даже политическое самосовершенствование. Все эти области деятельности финансируются и поощряются системой.

Тоталитарная система понижает энергию путем повышения внешнего давления государства на личность. Строго говоря, здесь следует говорить не о «выпуске» пара, а о его «выдавливании». Страна, где нет частной собственности и финансовой независимости, не может допустить свободного перераспределения энергии своих граждан. Другими словами, здесь а priori невозможны свобода слова, перемещений, мнений, волеизъявления. Такой стране нечего предложить гражданам в направлении их культурного, спортивного, социального или политического развития – уровни и степени свободы во всех областях деятельности жестко контролируются государством. Стабильность системы достигается подавлением всех вышеназванных элементов, а запугивание народа – самый дешевый и эффективный способ достижения цели.

Восемь лет правления Бориса Николаевича были ничем иным, как попыткой скрестить две модели «выпуска пара» – привить тоталитарной России начала свободы. Попытка эта привела к нестабильности системы. Об этом и рассказали эксперты Соловьева. «Вы помните, – вещал один из них, – Татарстан воспользовался нестабильностью и вырвал себе автономию! Вы помните чеченские события?! Доходило ведь до того, что отдельные регионы отказывались посылать своих молодых людей в российскую армию, мол, конфликт в Чечне не наша проблема! И вот Путин (эксперты держали свои демократические марки высоко и называли Владимира Владимировича не иначе, как по фамилии, совсем, как вдова: «товарищ Бендер») и вот Путин поехал по этим регионам, и уговаривал, разъяснял, увещевал, и добился своего…»

Картина Владимира Владимировича-дипломата, уговаривающего регионы, вызывает слезы умиления и восторга, но не является предметом нашей дискуссии. А предметом ее, напомню, является «потенциал» президента и «стабильность» спасенной им страны. И здесь даже приведенная цитата позволяет уже продвинуться дальше в наших рассуждениях. Итак, робкая попытка понизить энергию системы «Россия» по западным рецептам, привела к критической нестабильности. И тут пришел он, и начал стабилизировать. Первым шагом к стабилизации или, лучше, первым кирпичиком в фундамент шатающейся системы стали, как мы хорошо помним, три взорванных «стабилизатором» и его присными дома с тремя сотнями сограждан, погибшими под завалами. Потом стабильность повышали когда большим, когда меньшим числом жертв местного, российского, населения. Сегодня стабильность можно поддержать только войнами против Украины и Сирии, полным искоренением независимых средств массовой информации, точечными убийствами недовольных методами стабилизации, нагнетанием террористической истерии, милитаризацией системы воспитания и образования, миллиардными инвестициями в армию и террористические операции. И постепенным, но верным обнищанием народа, энергия которого, таким образом, направляется системой на поиск средств выживания.

И последнее. Каждый народ хочет жить в стабильной стране. Как российский, так и, к примеру, немецкий. И каждый народ выбирает сам форму стабильности ареала своего обитания. Немцы в четвертый раз выбрали Меркель. Не потому, что очень ее любят, а потому, что «стабильность» неонациков AfD или недоношенных «левых» детей Хонеккера большинству из нас не по душе. Да и средства массовой информации не забывают напоминать, куда привела страну стабилизация тридцать третьего года.

Завтра россияне пойдут «выбирать» свою стабильность на следующие шесть лет. Результат известен – страна будет погрязать и дальше в своей кладбищенской стабильности и грозить из нее всему миру. Но все-таки было бы неплохо, если бы хоть малая толика социума российского задумалась о «потенциале»[1] гаранта и природе стабильности, им обеспечиваемой.

Ирина Бирна,                                                                                                                     17.03.2003

[1] Кстати, события в Солсбери как-то очень вовремя напомнили избирателями, что потенциал их президента еще далеко не исчерпан. Есть еще порох, пардон, «новичок», в пороховницах!

Бывшему диссиденту, а ныне «профессору» и модному философу взгрустнулось. Такие минуты должны быть известны каждому гению. Минуты, когда реальность, а вслед за ней и все человечество, вдруг понимает то, о чем он «говорил академику Сахарову еще в начале шестидесятых, и что Сахаров потом включил в программу, но не успел осуществить…» Человек простой и недалекий, столкнувшийся с подтверждением своей правоты, от нечаянности свалившегося на него счастья назойливо лезет в глаза окружающим, стремится застолбить и увековечить доказательства его аналитических способностей, жизненной мудрости и верного предчувствия тенденций. Истый аналитик, автор «историзма» – универсального, как остаповский «Торжественный комплект»[1], инструмента препарирования событий, – ученый такого полета, в очередной раз сталкиваясь с прозревшим человечеством, грустит.

В этот раз грусть мэтра вылилась погребальным плачем по Революции Достоинства. Не он ли, «профессор», исписал совсем недавно гигабайты, доказывая, что народы – все, кроме одного – недостойны свободы? Не доросли до демократии? Не в состоянии оценить плодов либерализма? Что есть народы «культурные», вернее – народ (тот самый, да!) – и есть остальные, «некультурные»? И, наконец, что из сказанного неопровержимо следует: народы эти не имеют права на государственность? Да какую там государственность! На автономию права еще не заслужили! А потому высшим счастьем для них было, есть и во веки веков будет счастье приобщения к самому культурному народу, жизнь под его братской защитой и мудрым руководством.

Не верили? Не слушали? Послушайте сейчас.

Ведь народ украинский в культурной «табеле о рангах» «профессора» ближе всех к тому самому народу. А вот пожалуйста: хоронят очередную революцию! Не дозрели, как и было сказано.

С нашим «философом» все более или менее ясно. Меня удивляют комментаторы. Друзья, странное, ей-богу, дело получается: модный философ и бывший диссидент во всеуслышание заявляет о своей приверженности имперским идеалам, рисует самыми черными красками свободных татар, калмыков, ингушей и прочие народы России, а вас удивляет его отношение к Украине? Я впервые обратила внимание на тонкость позиции «профессора» три года назад, когда в одной «антисталинской» статье, здесь, на каспаров.ру, он утверждал, что неудачи первых месяцев войны кроются в роковой ошибке «генералиссимуса»: не следовало формировать армии из жителей только что присоединенных регионов Западной Украины. Ведь ясно же: украинцы воевать не будут, а будут сдаваться в плен. Вот почти пять миллионов и сдалось. Исключительно украинцев. Западных.

Тогда я была поражена глубиной проникновения в суть события, простотой и элегантностью решения, тонкостью логики. Сегодня попытка в очередной раз протащить мысль об ущербности украинцев, прикрытая критикой «русского мира», исключительно из скромности вложенная в уста «Юрия» и «переданная» «профессору» «старым знакомым, журналистом Евгением Карамьяном», меня уже нисколько не удивляет. Это – рутина. Это – уровень. Это – ментальность.

Кстати, почему-то никто из комментаторов не обратил внимания, что вся троица – «профессор», «Юрий» и «Карамьян» («журналист») с одинаковым презрением относятся к грамматике родного русского языка? Что в компьютерах всех трех отключена система автоматической проверки это самой грамматики? Я всегда с известной толерантностью относилась к этой слабости «профессора», но когда подобная грамматическая бесшабашность овладевает сразу тремя… один из которых еще и «журналист»… Согласитесь, это странно.

Ирина Бирна,                                                                                                                     04.03.2018

[1] «Торжественный комплект. Незаменимое пособие для сочинения юбилейных статей, табельных фельетонов, а также парадных стихотворений, од и тропарей», И. Ильф и Е. Петров, «Золотой теленок», Глава двадцать восьмая.

В начале месяца февраля русская армия в очередной раз в своей богатой истории покрыла себя несмываемым героизмом. В этот раз – в Сирии.

Событие это, во многовековой истории армии привычное, как перхоть на воротнике полковника, вызвало почему-то буйную реакцию либерально-демократических оппозиционеров. Статьи, анализы, прогнозы – порой даже не лишенные наблюдательности, изящества и здравого взгляда на событие ночи 7-8 февраля – заполонили интернет. Накал анализов крепчал день ото дня, и дошел уже до того, что даже очень уважаемый и трезвый аналитик вдруг заявил, что «вагнер» – это прикрытие, а истинная цель случившегося на берегах Ефрата – «похитить губернаторскую дочку!» Теперь для эффектного окончания не хватает последнего аккорда – о том, что гибель ударной группировки российской армии – есть верный признак того, что американцы твердо решили вернуть «путинский триллион».

Мне господь аналитических талантов не дал, но дал в избытке наивную способность удивляться и занудство спрашивать вопросы.

И вот я удивляюсь.

Неужели до сих пор никто не понял, что никакого «вагнера» нет? Композитор есть, а хозяина частной армии – нет. Так называемая «частная армия Вагнера» – это те же «вежливые люди», «отпускники», «добровольцы», «братья», «интернационалисты» и прочее разное, во что Генштаб и Министерство обороны перекрашивают части спецназа по необходимости. ЧВК – всего-навсего один из инструментов гибридной войны. Не может в России существовать «частная» армия, вооруженная до зубов новейшей техникой, которую «хозяин» посылает, единственно по своему усмотрению и капризу, то в Украину, то в Сирию. Уже потому хотя бы, что в России хозяин – один. И еще потому, что в стране, где нет частной собственности, не может быть и частной армии.

И вот что интересно: «вагнер» этот самый, – недавно прокатилось интернетом, – стал миллионером! Или миллиардером. И сразу – обвинения, ругательства, проклятия – мол, на войне жиреет, гнида! И никто почему-то не задумался, откуда и как, каким таким чудом вдруг «разбогател» «вагнер». Друзья, да ведь это тот самый триллион в Россию возвращается. Ведь его для того и копили, и воровали по крохам, копеечку к копеечке, чтобы войну финансировать, мир терроризировать, «понимающих» за границей скупать. Поймите же наконец: Россия, как менталитет, как философия, как идея – язва на планете. Она несовместима с демократической формой жизни. Следовательно, либо язва покроет всю планету, либо исчезнет сама. Вот ведь о чем, в конечном итоге, речь! Это прекрасно понимают в Кремле и за ценой не стоят. И «вагнер» ваш – лишь очередной смотрящий за доверенной ему долей малой «триллиона», очередной член в ряду ролдугиных-сечиных-абрамовичей-малофеевых-ротенбергов-миллеров…

Но раз «вагнера» нет, а есть русская армия, то почему ни один из комментаторов не задался вопросом: «А могло ли быть иначе?»

И тут я удивляюсь еще больше. Курдские вояки-любители, наскоро обученные американцами, устроили показательную порку отборных русских соединений аккурат в сотую годовщину реинкарнации русской армии под кличкой «красная». Очень символичный подарок к юбилею! То есть вот, скажут: за все деньги придумай!.. Ведь не придумаешь. И никто не обратил внимания, даже известный своими головокружительными путешествиями в историю «профессор» и «модный философ»…

Тогда, в феврале 1918-го, несколько заблудившихся под Нарвой немецких солдат произвели такое впечатление на полки революционных матросиков-сифилитиков, что первых героев новой армии искали и отлавливали в предгорьях Урала, а первого красного командира Пашу Дыбенко удалось остановить лишь в Самаре[1].

Наследникам славы Дыбенко и его героев в Сирии повезло меньше. Тут их встретили не блукающие в поисках «матка-курка-яйка» немцы, а вооруженные мужчины, готовые умереть за свою землю, за свою родину, за свои семьи. Против такого противника русская армия во все времена воевала с трудом. То ли дело бомбить детские сады, больницы и базары, травить мирное население химическим оружием или расстреливать заложников.

Почему так?

Да потому, что армия – неотъемлемая часть государства. Она не может существовать вне истории, философии, социально-политической реальности и мировоззрения государства. Армия любой страны имеет главную задачу – охрану государства от внешней агрессии. Отличие России в том, что у нее, как у кита, внешних врагов никогда не было и нет. Никто и никогда не собирался на нее нападать ввиду полной бессмысленности подобного времяпрепровождения. Враги у России куда более страшные: она сама, ее природа, ее колониальная суть. Россия – под этим топонимом следует здесь и далее понимать явление, известное нам, приблизительно, с XV века – всю свою историю находится в состоянии гражданской войны. Вернее будет сказать: Москва находится в состоянии постоянной гражданской войны против порабощенных народов. Война эта иногда принимает «горячий» характер, как, например, в ХХ веке – в Украине (1918-60), Латвии (1939-57) или Чечне (1994-96 и 1999-2009), но большую часть времени протекает в тлеющем режиме. Из этой исторической реальности и проистекают требования к армии, начиная с разработки военной доктрины и кончая принципами комплектования, обучения и снабжения.

Государствообразующая философия России предусматривает армию карательную, обладающую средствами и возможностями подавления сопротивления мирного и безоружного населения.

Цари постоянно пытались создать боеспособную армию для завоевания по крайней мере Европы, или, на худой конец, хотя бы Черноморских проливов с Константинополем, но всякий раз армия оказывалась неспособной выполнить поставленные задачи. Сталину, последнему русскому мечтателю, путем невиданных преступлений удалось создать огромную армию, вооружить ее конкурентно-способными средствами уничтожения ближних, переложить всю экономику на военные рельсы. Но и этого оказалось мало. Жизнь показала, что согнать несколько миллионов мужчин под ружье, научить их прыгать с парашютом и сидеть на броне, недостаточно. Армия получилась большая, но способная лишь на то, чтобы оцепить украинские деревни и наблюдать за тем, как крестьяне медленно умирают с голода. Иногда это бравое воинство стреляло в спины тем, кто пытался убежать за заграждения или собрать подмерзший картофель с заброшенного поля.

В том восемнадцатом году, после героического бегства матросиков, Владимир Ильич писал: «Неделя 18-24 февраля 1918 года /…/ неделя военного наступления империалистской Германии на Советскую социалистическую республику, явилась горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком /…/ Мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожать все и вся при отступлении; не говорим уже о бегстве, хаосе, безрукости, беспомощности, разгильдяйстве/…/». Представляете, как он вертелся в своем стеклянном ящике во второй половине сорок первого, когда убедился, что в очередной раз «необходимый, полезный, благодетельный урок» красной армии в прок не пошел, и она сегодня даже и не бежит, а полками и дивизиями сдается в плен? Это то, что привычно называют «преемственностью». Так бегали со времен оных от японцев, от крымских татар, от поляков, шведов, украинцев… Брали всегда измором и неисчислимыми жертвами.

Можно согнать население в казармы, можно вооружить его до зубов, можно налепить невероятное количество танков и самолетов, можно изучать боевой опыт других армий, но менталитет исправить невозможно, найти практиков, которые бы обучили воевать против вооруженного противника, негде. Вот и воюет это воинство дедовскими, суворовскими еще методами: «Людей не жалеть! Бабы еще нарожают!! Пуля – дура, штык – молодец! Сено-солома! Уррра!!!»

Европу завалили трупами.

Афган уже трупами завалить не удалось. Но уроков не извлекли. И получили в Сирии свое русское как всегда. Вот вам и ответ на поставленный вопрос – а могло ли быть иначе?

Сегодня русские соколы «оттягиваются» в Восточной Гуте, привычно равняя с землей жилые кварталы, больницы и школы зажатого в кольцо, беззащитного города.

С праздником, каратели!

Ирина Бирна,                                                                                                                    23.02.2018

[1] Когда-то один очень древний грек, возжелал славы и пустился в бега. Пробежал 42 195 метров и помер от скуки. Это бессмысленная смерть поразила экзальтированных южан, а спустя 2000 лет и одного оборотистого француза, и вот уже более 100 лет человечество состязается в т. н. «беге на Марафонскую дистанцию». Русский Паша Дыбенко одним духом пронесся 1 869 000 метров, но никто не устраивает «пробегов Дыбенко». Это странно.

или О возможностях невозможного

I Латентность, как и было сказано

«/…/ Instinktbewegungen im Erbgut verankert sind und durch Schlüsselreize ausgelöst werden können, solange eine innere aktionsspezifische Energie vorhanden ist. Die Zweckmäßigkeit dieses Ineinandergreifens von äußerem Auslöser, Handlungsbereitschaft und spezifischer Verhaltensweise habe sich im Prozess der Evolution entwickelt und diene letztlich der Arterhaltung»[1]

Из статьи «Ethologie», Википедия.

Беседа с московским либерал-имперцем рано или поздно заходит в тупик. В какой-то момент реакции его становятся все более инстинктивными, такими, что могут быть объяснены уже не социологией, политологией или общедоступной логикой, но исключительно этологией. Если вам дискуссия служит средством приближения к истине, если вы стремитесь получить ответы на волнующие вас вопросы или надеетесь понять мотивы поведения «русского народа», то у оппонента цель прямо противоположная. Для него дискуссия – это очередная битва за империю, попытка любыми путями защитить ее и оправдать. Потому что с развалом ее уйдет в историю и созданный ею вид «Homo russiens». Другими словами, пока одному из собеседников интересны вопросы, касающиеся возможных моделей эволюции империи, гуманные и мирные пути и способы ее демонтажа, второй далек от всяких теоретических абстрагирований и рассуждений, и думает лишь о выживании. Вполне понятно, что подобные – инстинктивные – реакции протекают незаметно для самого автора, т. е. латентно – определение, отрицание которого Е. Ихловым вызвало нынешнюю дискуссию, и доказательство справедливости которого находим мы буквально в каждом предложении оппонента.

Это природное различие в подходах к темам свободы, равенства, прав человека, гуманизма и т. д. вовсе не означает бессмысленности диалога. С одной стороны, тексты некоторых авторов портала, вашей покорной слуги, взвешенные и аргументированные комментарии к ним многих читателей, – всё вместе демонстрирует либерал-имперцам, какие воспоминания унесли с собой освободившиеся из «братских объятий» Кремля народы, и какое мнение об этих объятиях имеют те, кого Кремль продолжает еще «братски любить». И еще показывают они, что в нынешней России есть и настоящие либералы, которые, пока еще робко, но уже поднимают головы и, пусть со множеством еще оговорок, но готовы признать антигуманную природу «Русской системы». А это – неопровержимое доказательство того, что освобождение народов есть вопрос времени и никакие либерально-имперские теории расовой неполноценности (простите, в оригинале – «архаичности») не удержат народы в их стремлении к свободе. С другой стороны, и читатели, следя за дискуссией, получают достаточно ярко иллюстрированный материал о том, кто им противостоит, что движет либерал-имперцами, чем они оправдывают свое презрение к иным народам.

А посему продолжим наши игры.

«Действительность имеет свое становление. Первоначально она заявляет о себе как возможность, как тенденция в развитии явления, из которого она появляется. Что касается самой возможности, то эта категория отражает объективную закономерность развития явления, способную при определённых условиях сменить статус тенденции на статус действительности. В этом смысле действительность есть реализовавшаяся возможность, а сама возможность есть будущее в настоящем. Это то, чего нет в конкретной качественной определённости, но что может возникнуть и стать действительностью при определённых условиях» (курсив мой, иб).

В комментариях к моей последней статье некоторые читатели дружески попеняли мне на излишнюю серьезность, с какой я разбираю опусы оппонента. Очевидно они правы, и разбирать приведенный выше абзац, призванный, по идее создателя, разъяснить несуразицы предыдущего нагромождения наукоподобных иностранных слов, я не стану. Написать подобное мог человек, либо презирающий интеллектуальный уровень читателей, либо понятия не имеющий о том, что собственно хочет выразить. Вряд ли стоит останавливаться на том, что «возможность» не есть «тенденция», что «возможность» не может быть ни «объективной», ни «закономерностью» развития и уж тем более – «будущим в настоящем», а может быть лишь тем, что есть по определению: вероятностной категорией, одной из трех модальностей, наравне с «действительностью» и «необходимостью». Вот на этом свойстве категории «возможности» мы и остановимся сегодня. И попробуем ответить на два вопроса:

Была ли в «Русской системе» возможность возникновения «русской» нации?

И, если была, то насколько была она вероятна?

II Возможные невозможности и невозможные тенденции

До XV века в Европе существовала одна «система» – крепнувшая разбоем и собиранием земель Московия мало еще чем отличалась от своих западных соседей. Накопившиеся к этому времени противоречия между средневековыми социально-политическими отношениями и культурным, политическим, научным развитием общества, привели к тому, что в Европе начинается процесс образования наций. Вызвано это было прежде всего изменением картины мира европейских народов. С победой протестантизма (первая половина XVI века), католицизм утратил монопольную защитную функцию. Церковь отныне заняла место культурно-философского института, а теология из «науки наук» превратилась в одно из направлений философии.

В это же время, в силу научно-технического развития, защитную функцию теряют крепостные стены и природные преграды: леса, реки, горы и т. д. Для ведения современной войны и начавшихся колониальных завоеваний только что открытых новых материков, стали необходимы большие, профессиональные, хорошо обученные и вооруженные армии и флот. Развитие промышленных технологий, рост городского населения, числа университетов, вытеснение латыни национальными языками сперва из литературы, а потом и из широких научных областей, увеличение слоя интеллигенции, все это – и многое другое – запустило процессы укрупнения народов, концентрации соседних народов вокруг крупных культурно-промышленных центров. Европейский мир становится «меньше», компактнее. Культурные, исторические, этнические разногласия и различия отхотят для родственных, соседних народов на второй план. Их – католиков и евангелистов – перед лицом новых вызовов – военных, технических, культурных – должно объединить теперь нечто новое, иное, нечто «надцерковное». Этим «иным» и стала нация. Так возникло национальное государство – добровольное объединение различных этносов, имеющих опыт векового соседства, культурное родство и общность стратегических интересов.

Здесь важно подчеркнуть следующее:

Процесс образования наций изначально шел естественным путем свободного объединения свободных народов.

Всё, что представляет собой современный демократический мир – от Рейкьявика до Претории и от Киева – до Торонто и потом – до Токио, – все это выросло на национальной европейской почве. Отсюда можно сделать и второй вывод:

Современные демократии неразрывно связаны с национальной архитектурой Европы. Демократий вне национальных государств современный мир не знает.

Это означает, что единственной известной нам возможностью возникновения нации на Земле, есть свободная воля свободных народов объединиться ради общих целей и готовых пожертвовать частью национального суверенитета. А единственной возможностью демократического развития государства выступает его национальное единство и согласие.

Доказательством от противного справедливости полученных выводов служат страны мусульманского Востока. Здесь не было Реформации, и монополия церкви на истину в последней инстанции осталась неприкосновенной до наших дней. В силу приведенных выше рассуждений, здесь не возникли возможности для рождения ни наций, ни национальных государств, ни демократий. Объединяющим началом здесь до сих пор выступает религия. Даже там, где благодаря колониальному присутствию Европы, возникла нация, например, в Индонезии, она находится не «над», а «под» религией, т. е. определяющим мотивационным фактором реакций социума остается религиозный.

Как мы сегодня знаем, в точке бифуркации XV века, Московия избрала иной путь развития. Вместо того, чтобы «спровоцировать», «мотивировать» или иным образом инициировать зарождение, а затем поддержать постепенное развитие, «русской нации» из порабощенных к тому времени этносов, населявших княжества Киевской Руси, Москва предпочла естественный для нее путь насилия. Между порабощенными народами она провоцировала вражду и культивировала различия, подогревала тлеющее презрение и ненависть соседей друг к другу. А для надзора создала из коллаборационистов и наемников особую касту надсмотрщиков, одним из мотивационных подарков которым была близость имперскому центру, закрепленная в названии – московиты или москали.

Другими словами, Москва изначально, с первых дней своих, делала все от нее возможное, для того, чтобы в ее пределах объединение порабощенных народов стало невозможным. То есть:

Москва с самого начала уничтожала и искореняла огнем, мечем и «православием» любые возможности для создания нации.

Со временем Московия была назначена очередным правителем «империей», а касте дарован титул «народа». Впоследствии «народ» этот был все той же Москвой назначен в «нациюобразующие», в «центр кристаллизации». Но от всех этих имперских игрищ и забав, названий и переназваний, он не утратил ни природы своей, ни способов или критериев пополнения своих рядов. По природе «русский народ» остается административным порождением, кастой, отдельных членов которой объединяют не культурные, исторические, этнические или любые иные признаки, но лишь карьерные устремления и инстинкт сохранения вида, а постоянно меняющаяся, изощренная система притеснений в социальной, культурной, образовательной, научной и других областях населяющих Россию народов, система искусственного удержания их на нужном уровне «архаики», обеспечивает приток новых «русских».

Правоту сказанного подтверждает, например, тот факт, что «русский народ» не есть объединением какого-то количества народов, но лишь отдельных, индивидуальных, представителей их. Народы же, существуют параллельно «русскому» и совершенно независимо от факта его существования. Они хранят и лелеют свои культурные традиции, языки, обычаи и прочие черты, подчеркнуто дистанцируясь от «русского». И ждут лишь своего часа.

Как ждала Украина почти четыре столетия. Не помогли ни запреты языка, письменности и культуры, ни физическое истребление полчищами московитов, ни устроенный Москвой Голодомор или лагеря. Не поможет и новая война, развязанная на Донбассе…

Но вернемся к нашим баранам. Выше мы видели, что единственной возможностью создания нации на планете Земля, есть свободная воля вступающих в нацию народов. Наличие свободных народов и развитие их воли в направлении объединения – есть тенденция развития будущей нации. Такой воли «Русская система» лишила себя изначально, избрав путь культивирования различий между народами и административно-военного подавления всякого проявления свободы на подконтрольных территориях.

Я, разумеется, не стану утверждать, что подневольный, административный путь создания нации исключен. Я говорю лишь о том, что он истории не известен. Он алогичен и антагонистичен известному нам историческому процессу. Более того, исторический опыт России подтверждает указанную безальтернативность: все попытки создать «русскую нацию» насильно, сверху, обернулись полным провалом. Причем, важно подчеркнуть, независимо от политической системы, которую принимала Власть. Следовательно, можно утверждать:

1. Создание нации «Русской системы» невозможно.

2. Категории «Нация» и «Русская система» состоят в непреодолимом экзистенциональном конфликте. Нация, как продукт свободного объединения народов, является гробовщиком царящей в России системы сакральной Власти.

3. Демократизация «Русской системы» без признания прав наций на самоопределение, обречена на провал. Независимо от того, какой в данный исторический момент видит себя Власть системы.

Таким образом, мы ответили на вопросы, поставленные в начале статьи.

Ирина Бирна,                                                                                                                            03.12.2017

[1] «/…/ инстинктивные движения закреплены в наследственности и могут быть спровоцированы посредствам ключевых раздражителей до тех пор, пока присутствует специфическая внутренняя энергия. Целесообразность этой взаимозависимости внешних раздражителей, реакций и специфического образа поведения развилась в процессе эволюции и служит в конечном итоге сохранению вида» (нем. пер. и курсив мой, иб)

Как мне уже доводилось как-то писать, утром 06.09.2015 немцы проснулись в другой стране. И дело здесь даже не в «беженцах», прорвавшихся накануне ночью в Германию вместе с беженцами, не в Кёльне и даже не террористических атаках на улицах немецких городов, дело в том, что тем утром немцы массово открыли для себя правый радикализм и популизм.

Нацистские партии и группы были здесь всегда, но это было явление маргинальное, жалкое, хоть и крикливое. Кто сегодня еще помнит о партии под названием «Die Republikaner»? NPD унизили публично, отказав в чести быть запрещенной: слишком мала, слишком слаба и незначительна – помрет естественной смертью от интеллектуальной дистрофии; PEGIDA, после премьерных успехов и оваций, медленно деградировала до сборища кучки скучающих пенсионеров и поздних переселенцев из России; AfD, потеряв греческий кризис, путалась, плутала и распадалась в поисках хоть каких-нибудь скандалов, чтобы отработать кремлевскую пайку. Открытые Бундескацлерин границы вдохнули не просто новую жизнь в засыхающие идеи национальной изоляции, но и показали бюргерам, что времена приличий, разума, благоразумия в немецкой политике закончились. Фрау Меркель впервые в ее политической карьере рискнула, и проиграла. PEGIDA вновь стала собирать полную площадь Altmarkt в Дрездене, AfD устремилась в земельные парламенты…

Но последствия были гораздо серьезнее: солидные центристские, консервативные партии, видя успех праворадикалов, тоже принялись разыгрывать национального «туза». Это и есть та новая Германия, о которой я писала два года назад: Германия правопопулизма и радикализма, вышедшего на улицы, посмевшего прямо заявить о себе 12,6% избирателей на последних выборах.

Видя успех AfD, с националистическими чувствами бюргеров стали заигрывать Хорст Зеехофер, Кристиан Линднер и некоторые другие политики помельче. Хорсту это помогло мало: его партия (CSU) и он лично быстро теряют поддержку электората родной Баварии, и партийная молодежь («Молодой Союз») на своем съезде празднует в открытую Маркуса Зёдера (министр финансов) как нового председателя партии.

Иное дело со свободным демократом Кристианом Линднером. Ему удалось, балансируя между традиционными экономическими вопросами и правой риторикой, вернуть партию в Бундестаг. И даже стать одним из участников будущей коалиции, которую он торжественно и театрально – в последнюю секунду – торпедировал. Эксперты до сих пор спорят о том, зачем он это сделал. А я отвечу вопросом на вопрос: «А что сулила ему «Ямайка»?» 2-3 второстепенных министерских портфеля и полную ответственность за все, что делает Правительство? Он прекрасно помнит, что участие в прошлой коалиции, с той самой Ангелой Меркель, стоило его партии четырёхлетней политической изоляции. Теперь же он может только выиграть. Случись новая транскрипция Большой коалиции, свободные демократы с оппозиционных кресел будут спокойно и делово набирать пункты у недовольных граждан; новые выборы наверняка принесут несколько дополнительных процентов – именно в расчете на них он занял по отношению к миграционной политике позицию «правее» Хорста Зеехофера и критиковал компромисс последнего с «Зелеными», а выход из переговоров объяснил ответственностью перед избирателями; случись все-таки Правительство меньшинства, то и здесь многие вопросы и планы этого Правительства невозможно будет решить и осуществить без согласия тех же свободных демократов, причем ответственность за эти решения будет полностью лежать на Правительстве и лично фрау Меркель. Ну и последний аргумент не следует сбрасывать со счетов: свободные либералы и «Зеленые» концептуально несовместимы. Ни по одному пункту. Вступать с «Зелеными» в коалицию, делить ответственность за принятие решений по спасению климата и сокращению рабочих мест – было бы для партии мелких и средних предпринимателей самоубийством.

Сегодня, когда я пишу эти строки, наиболее возможной остается Большая коалиция. 20.11 фрау Меркель категорически отвергла возможность Правительства меньшинства, через несколько дней, не менее категорически – новые выборы. С другой стороны, Мартин Шульц хоть не устает повторять, что его партия ни за что не войдет в Большую коалицию, в то же время проводит интенсивные консультации с партийным руководством и, как только что стало известно, даже формулирует «границы» и «условия» на которых SPD готова забыть обиды. Подождем: на вторник, 28.12 запланирована его встреча с Меркель…

В случае Большой коалиции главный профит соберет все та же AfD. Она автоматически превращается в самую большую оппозиционную фракцию со всеми вытекающими отсюда преимуществами. А что это значит, мы могли уже почувствовать на третий рабочий день нового Бундестага, когда AfD с ходу внесла предложение обязать Правительство начать переговоры с Асадом о возвращении сирийских беженцев. Поводом послужило заявление президента Путина в Сочи, на встрече с тем же Асадом, о том, что военные действия в Сирии окончены и пора приступать к политическому урегулированию. «Новая ситуация позволяет начать высылку беженцев безопасно и бесплатно» („sicher und kostenfrei“), – говорится в документе AfD. Была ли эта провокация AfD заказана Кремлем, написана ли на Смоленской-Сенной площади, или это личная инициатива «Альтернативы» подсуетиться под кремлевскими кураторами, мы, разумеется, узнаем не скоро, но она дала нам возможность представить, какой будет отныне работа Бундестага. Выступавшие представители всех фракций не стеснялись в выражениях, с трибуны звучали слова «расисты», «националисты», «милитаристы» (Christine Buchholz, „Die Linke“), а депутаты от «альтернативщиков» в ответ истерично требовали, чтобы телекамеры зафиксировали каждого, аплодирующего этим характеристикам. Аплодировали все без исключения, но свободные немецкие СМИ, не привыкшие к приказам, фиксировали лишь вытянутые лица Гауланда, Вайдель и их коллег. А потом – Фрауке Петри, одинокую, но, очевидно, счастливую, что вовремя покинула партию.

Немецкая послевоенная политика была «vernünftig» – разумной, т. е. солидной, гражданской, консервативной, крайне осторожной. Сейчас политическую клоунаду «Левых» детей Хонеккера, в Бундестаге уравновесили правые популисты; с правыми настроениями бюргеров заигрывают и центристы… Наступает время «постразумной» политики?

Ирина Бирна, для Литературного Европейца,                                                               27.11.2017

«Наблюдательность была несвойственна Куперу,

но писал он занимательно.

Причем, чем меньше он сам разбирался в том,

что писал, тем занимательнее у него получалось.

Это весьма ценный дар.»

Марк Твен

«- Кто на ком стоял? /…/

Потрудитесь излагать ваши мысли яснее.»

Михаил Булгаков, «Собачье сердце»

«Вы, профессор, воля ваша,

что-то нескладное придумали!

Оно, может, и умно, но больно непонятно.

Над вами потешаться будут.»

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Глава 1. «Никогда не разговаривайте с неизвестными»

Может я и не права, может – предвзята, только мне кажется, что профессор, в качестве последнего средства взывающий к коллективной травле «неудобной» студентки, – фигура жалкая. Здесь дело уже даже не в том, что бедняга не в состоянии ответить на простейшие вопросы, экспертом по которым сам себя назначил, но в том, что призывом своим к аудитории признает он собственную беспомощность. И понимает это. Понимает это и аудитория. И профессор понимает, что аудитория понимает… Жалко профессора…

Но не аудитория же поставила его в эту позу, и уж вовсе – не студентка. Просто тема настолько важна, что оставляет совсем мало пространства для личных обид и сведения счетов. Тема живо интересует и аудиторию, о чем свидетельствует бескомпромиссность большого числа комментариев и споров, вспыхнувших между комментаторами. Одному из них мне хотелось бы ответить. Мне совершенно ясно, что ни «профессор», ни я, ни наши схоластические эволюции, никоим образом не повлияют на прочность или устойчивость имперской конструкции – ее разрушение неизбежно и подчинено логике внутрисистемного развития. Уже хотя бы потому, что между украинцами, латышами, грузинами…, с одной стороны, и татарами, удмуртами, хакасами… – с другой, нет никакой разницы. А это значит, что сколько «культурных пирамид» не сочини, «архаических классификаций» и прочих оправданий имперских мерзостей не выдумай, народы эти рано или поздно обретут свободу. В этом, я совершенно уверена. Не сомневается в этом и сам «профессор». Только он по-московски боится свободы и ради подавления этого, унаследованного поколениями, «русского» страха, сочиняет наукоподобные «теории», притягивает за уши Фукуяму, клеит, ни к селу, ни к городу, французские революции и библейские сказки. По сути, все это – ни что иное, как продолжение имперской политики Кремля иными методами.

«Студентка» же уповает на то, что ее «вопросы» разбудят душу хотя бы одного российского «студента», посеют хотя бы в одной голове сомнение, заставят задуматься… Этого больше, чем достаточно. Думающий «студент» не возьмет в руки оружие и не пойдет убивать украинцев, грузин, молдаван; бурятской матери не придется публично отказываться от своего обгоревшего в танке сына; одной номерной могилой станет меньше на ростовском кладбище; останется в живых украинский подросток, которого убил «русский» снайпер по пути в школу…

Разве этого мало?..

Разве ради этого не стоит поспорить с московским «либерало-имперцем»?

На мою последнюю статью – кстати подчеркну: не ответ «профессору», отвечать, но сути, на «искусство академической полемики» нечего – на статью оппонент ответил мгновенным комментарием: «Расистка!» («/…/ русских – не существует /…/ цель „настоящей оппозиции“ – уничтожение России, включая её этнорусский ареал»). Потом он «даже подумал», «А потом сообразил» (уже без «даже») и развернул эту ахинею на 4-х страницах. Ничего нового читатель из развернутого поклепа на мое «саморазоблачение» не узнал, хотя поводом для написания была именно надежда мотивировать пассивных читателей, среди которых не нашлось ни одного, кто «вместо меня ответит возражениями на призыв ликвидировать…» Короче, пришлось в очередной раз назначить себя самого в спасители империи: «Иди спасай, ты встал – и спас…»

А, может стоило еще подумать? И – чем черт не шутит! – сообразить, что «не все читатели «Каспаров.RU» безграмотные? Что среди них есть люди, умеющие читать? И они, читая мои статьи, знают мою точку зрения? Что, например, я никогда и никого не призывала «уничтожать «этнорусский ареал»» – ни на kasparov.ru, ни на моем блоге, ни в журналах, где я регулярно публикую мои работы. Странно, согласитесь, «призывать уничтожить» то, саму невозможность существования чего доказываешь.

Мое обоснованное положение о том, что «русской» нации не существует и существовать не может, выдавать за призыв «уничтожить» кого-либо, пусть и специально для этого случая сочиненный «этнорусский ареал», – попахивает политическим доносом. Это «дискуссия» методами Суслова, Зорина, Сейфуль-Мулюкова или Познера. Почему бы просто не опровергнуть мои доказательства и привести свои, т. е. показать, откуда есть пошел народ «русский», где его корни, какие этапы развития он оставил за собой, когда и где впервые упомянут в летописях? И самый интересный вопрос: «Почему «русский» прилагательное?» И прилагается к чему? Но вместо всего этого, оппонент неожиданно для всех и, прежде всего для самого себя, приводит еще одно неопровержимое доказательство правоты моего тезиса:

«Империю характеризует /…/ наличие правящего слоя, представляющего не население (или элиты) поглощённых областей, а отдельный „номенклатурный“ слой, пополняющий себя сам» (курсив мой, иб).

Вынуждена признать: «профессор» одной фразой, лаконичнее, точнее и объемнее описал «русский» народ, его происхождение и развитие, чем это до сих пор делала ваша покорная слуга. Если опустить, что понятие «слой» у него находит объяснение через понятие «слой», больше придраться не к чему, и можно считать доказанным: «русский» – это каста, класс или «слой», но никак не народ и уж тем более не нация.

К сожалению, озарение «профессора» мгновенно, и тут же покидает его, как только он заводит речь о «неприкрытости» моего «призыва ликвидировать Россию /…/». «Профессор» отказывается признавать, что мы и здесь движемся с ним «ноздря в ноздрю». Его призывы к «демократизации» и «либерализации» – суть ни что иное, как призывы к уничтожению. Признавая «отечественную деспотическую традицию» (курсив мой, иб), он, тем самым, признает концептуальную несовместимость России и демократии. Следовательно, любые призывы к демократизации России – есть призывы уничтожить последнюю. «Демократическая Россия» – нонсенс, формула, две части которой отрицают одна другую.

Позволю себе еще раз вернуться к «русской» нации. Давайте вместе почитаем (курсив мой, грамматика оригинала, в скобках – номера абзацев – для облегчения ориентирования, иб):

(31) «Оказалось, что русское национальное сознание идеи универсальной концепции „россиянства“ (аналог – „американства“) категорически не принимает. Это означает, что третья попытка формирования русского национального сознания близка в успеху»;

(34) «Совершенно правы те (и я в том числе), кто утверждает что нет ещё русской нации»;

(35) «/…/ стержнем /…/ нации является определённая этнокультурная традиция, со своим набором ценностей и приоритетов»;

(36) «Этнокультурная (стержневая) нация – это не набор модных гаплогрупп, или принадлежность к языковой группе, а сумма коллективного опыта при реагировании на экзистенциальные вызовы.

(38) «Психологическое самоопределение касается границ нации. Ядро же сформировано традицией»;

(39) «Когда я говорю об отсутствии русского национального сознания, то речь идёт об отсутствии солидарности, об имперско-деспотическом менталитете /…/ Русское национальное сознание стремительно кристаллизуется, и Навальный-ксенофоб[1] – пророк его»;

(40) «Можно сколько угодно пытаться внушить русским, что их – нет, и сочинять субэтнические идентичности»;

(41) «Разумеется, национальное самосознание этноменьшинств развивается опережающими темпами, но русское его довольно скоро догонит»;

(42) «Рассказывать из-за границы нынешним русским, что их нет, что они – не нация, также комично как /…/»;

(43) Русская нация уже сформировалась по базовым представлениям, миновав ту фазу, когда она могла структурироваться в виде набора русских государств».

Ничего удивительного, что один из читателей жалуется на приступы головокружения. Скорее можно удивляться тому, как легко он отделался. Очевидно, читатель этот отличается завидной психической конституцией, какие иррепарабельные изменения психики могут быть вызваны подобными пассажами, демонстрируют реакции некоторых комментаторов.

Прочитав эту ахинею, кто может ответить на простой вопрос: «Так есть «русская» нация, или нет ее?» Здесь, как у Ленина – варианты на любой вкус: от «Еще нет», до «Уже сформировалась», причем, «минуя ту фазу, когда она могла структурироваться в виде набора русских государств»… Что такое этот «набор русских государств»? «Чеченская Русь»? «Татарская»? «Калмыкская»? Кто такие эти «сочиненные субэтнические идентичности»? Не реально ли, в отличии от «русских», существующие народы, веками живущие на своих территориях? Какой «коллективный опыт» объединяет Москву и порабощенные ею народы?.. Ну, неужели трудно, в самом деле, прочесть то, что написал?! Чтобы ну хоть какая-то связь была между соседними предложениями! Может, тогда самому бросится в глаза, что после признания в том, что «русской» нации нет, и даже похвалив себя за это! – странно пенять кому-то, что он (она) утверждают то же самое. Пусть и «из-за границы». Может, прочитав еще раз, поймет автор, что «догнать» нечто, развивающееся «опережающими темпами», нельзя. Иначе «темпы» (мн. число – sic!!) – не «опережающие». И, если национальное самосознание опережает по темпу развития «русское», то кто здесь «архаичнее» кого? Что слово «minority» значит только и исключительно «меньшинство» («Minderheit», по-нашему), а «младший» значит «younger», или, в случае брата (как и пытается «продать» нам либерал-имперец), «kid brother». И значения эти совершенно не зависят от того, что автору «кажется точнее». А отказ от «россиянства» – это не признак «близости к успеху создания русского национального сознания», а признание шовинизма и ксенофобии, как неотделимых частей «русского» менталитета, и еще одно, очередное, доказательство «кастной» или «классовой» природы феномена «русский».

Разбирать можно долго. А можно плюнуть и забыть. В конце концов, решает читатель.

Но один пассаж не могу отказать себе в удовольствии прокомментировать:

«И тут произошло очень интересное. Внутри Русской субэкумены быстро возник точечный – „двустоличный лимитроф„» (курсив мой, иб).

Это таки-да «интересное». «Очень» – тоже. Только вот, «произошло» ли?

«Лимитрофы», как выше объясняет нам автор, являются «буферными культурными зонами между двумя культурными мирами – между Русской субэкуменой и Европейской». Получается (по Е. Ихлову), что Москва «вестернизирована» настолько, что стоит одной ногой в западной культуре. Вопрос: кто в таком случае является носителем «русской культуры», основанной, по словам автора, на «имперско-деспотическом менталитете», «отечественной деспотической традиции» и прочих нехороших вещах? Казань? Улан-Уде? Нарьян-Мар? Хабаровск? Это они все вместе, или каждый в отдельности, «имперско-деспотически» относятся к Москве?

И еще один вопрос по существу. Если Москва, в силу своей, открытой Е. Ихловым, «вестернизации», имеет право решать судьбы «архаичных» народов, но сама в то же время выступает «лимитрофом» – т. е. чистой воды архаикой по сравнению с западной культурой, то не в праве ли Запад поступать с Москвой согласно «Доктрине Ихлова»? Другими словами, не должен ли Запад навязать России систему государственного и политического устройства, соответствующую его, Запада, представлению об архаичности Москвы?

Ирина Бирна,                                                                                                                     24.11.2017

[1] «Ксенофобия – страх или ненависть к кому-либо или чему-либо чужому, восприятие чужого, как опасного и враждебного» (Википедия). Тут одно из двух: либо в России ненависть к другим народам и страх перед ними – чувство достойное и похвальное, либо А. Навальный уже подал в суд на Е. Ихлова «за оскорбление чести и достоинства». Здесь, на Западе, политику с такой характеристикой заказан путь даже в нео-, полу-, четверть-нацистские Front National, FPÖ, NPD, AfD… Здесь, на Западе, за подобные публичные оскорбления приходится отвечать перед судом. В России, судя по Е. Ихлову, ксенофобия – комплемент, высшая степень «либеральности»… Есть еще и третье объяснение сказанного, но оно настолько очевидно, что честь «открытия» я оставляю читателям.