Жертвам советской системы образования посвящается

«/…/логика – первый предмет,

запрещенный Лениным в русской гимназии!»

Игорь Чубайс,

«Целостность России – главный барьер или главный приоритет?»

I Приглашение к имперскому вальсу

Брат Своего Брата, профессор, философ и «основоположник «россиеведения»» пригласил нас на тур имперского вальса. И, так как партнер наш, входя в помещение, первым делом осматривается в поисках имперской печки, от которой учился танцевать, то и нам ничего иного не остается, как начать там же. Он уже прошелся с иными партнерами четыре круга и даже установил, что «Возникшую дискуссию, /…/ можно разделить на три неравные части — на немногих согласных, многих несогласных и тех, кто „не во всем“ или „отчасти“» (курсив мой, иб). Итак, профессору, лауреату премии Гарвардского-таки университета, открылись тайны пятого и последующих измерений, иначе не объяснить чудо деления одной дискуссии на «многих», «немногих», а потом еще «и тех, кто». Впрочем, это лишь минорное преступление против логики, а вот сама мысль, вынесенная мною в эпиграф – событие уже иного уровня. Автору, очевидно, невдомек, что во вкус изучения логики входили не только его любимые «/…/ Романовы, Деникин, Колчак, Врангель…», но и Тухачевский, Бухарин, Засулич, Чичерин, Алексей Толстой, Маяковский, Блок и еще десятки и сотни тысяч «спецов» старого режима грудью ставших на защиту нового. Здесь одно из двух: либо школьная логика ни при чем, либо большевики сохранили и продолжили имперскую логику России, сохранив, таким образом, и ту самую «русскую идею», о которой плачется наш профессор.

Но не грустите, друзья, я не собираюсь рассматривать все «аргументы» плодовитого автора – это достаточно скрупулёзно сделали уже многие серьезные, ироничные и саркастичные комментаторы, – я вообще никакие из них рассматривать не буду: занятие это напоминает попытки пережевать старую вареную конину, после того, как ее тщетно пыталась проглотить по очереди бедная многодетная соседская семья. Меня поразило вот что. Во всех четырех текстах нет ни слова правды. Профессор лжет, лжет и лжет. Начиная с 12 веков «русской» истории и кончая умиленно молящимся на портрет Александра II Марксом. Ложь здесь всех мастей и оттенков: от нахрапистой и наглой – видимо в расчете на то, что профессора и лауреата никто не посмеет схватить за руку, – до довольно тонко вплетенной в общий контекст – думаю, в расчете на читателя невнимательного, диагонально бегающего по страницам. Пример последней: «/…/ как в 1918 и в 1991, „рвать страну на части“ /…/». В 1918-м, дорогой профессор соврамши, никто и никакую страну «на части» уже не рвал. Очень даже наоборот! Страна добровольно и свободно распалась годом раньше – сразу же после февраля 17-го. В 18-м нелюбимые вами большевички развязали очередную империалистическую войну против Украины, которой (войне) последовали иные – против Закавказья, Урала и т. д. События эти до сих пор с легкой руки Ленина называют «Гражданской войной», подчеркивая законность действий Москвы по удушению независимых и даже интернационально признанных (Украина) государств. Так чем вам большевички-то не по душе, махровость вы наша имперская? Где вы (как, кстати и Солженицын) увидели тут «излом» истории? Или «убийство России»? Большевики сохранили путем страшных преступлений и невиданной дотоле жестокости то, что вы сейчас имеете возможность защищать, не будь их, Московия была бы сегодня в своих исконно-посконных границах княжества конца XV века. Нет, во истину: у некоторых людей странное представление о благодарности!

Все дело в том, что в начале далекого XVI века весь мир, а ограничен он был тогда Европой, стоял на историческом перекрестке. Там же стояла и Московия. Мир выбрал Реформацию. Московия – тоталитаризм. С тех пор пути цивилизаций расходятся диаметрально, и чем больше времени проходит от точки бифуркации, тем непримиримее становятся противоречия их. До Первой мировой, мир был полон империй и залихватски делил и переделял заморские колонии. Противоречия между ним и Россией не выступали так объемно, так, во всех областях жизни простого человека, ощутимо. После войны империи исчезли из политической повестки дня и остались слова, как воспоминание, суть ушла в небытие[1]. Именно поэтому тысячу раз были правы Идолы – Картавый и Сухорукий: Россия окружена врагами. Именно поэтому прав и нынешний, и поддерживающий его народ русский: Россия – осажденная крепость.

Избранная тогда, в конце XV века дорога привела в февраль 1917-го, где «великая» страна подохла на обочине истории, как бродячая кошка – от голода, холода и паразитов. И лишь высокопроцентная инъекция большевизмом продлила агонию до 1991-го. Сегодня мы наблюдаем, как догнивает нищее и голодное «величие», цепляясь за жизнь гибридными войнами и террором. Не видеть исторической связи Московии с РФ, продолжать движение по дороге, мощенной идеями и надеждами XV века, агитировать и мотивировать за них, прокламировать прогнившие цели этого движения – путь к страшному, неконтролированному развалу. Но это – из области все той же логики, коей наш профессор, по собственному признанию, несколько ассиметричен.

И в конце одна гипотеза. А что, если Братья образовали некое такое совместное предприятие, а? С ограниченной ответственностью и строгим разделением сфер влияния? Младший ворует, а старший разрабатывает теоретический фундамент деятельности младшего. Ведь так воровать можно только в империи, только в условиях тоталитарной власти, покрывающей воровство за долю малую. Известная сиамская мудрость гласит: «Брат Брату глаза не выклюет», помните об этом!

II Пауза

Пока оркестр отдыхает и перед тем, как поменять партнера, давайте отвлечемся от имперской скуки и поговорим о чем-нибудь приятном. Ну, хоть бы и о белом носороге – чем не тема для small talk?

В начале марта, в Судане умер последний на планете гигант. Здесь, на демократическом Западе, бедняга умирал, образно говоря, в режиме life: все мы с горечью и надеждой на чудо следили за лентой новостей. О смерти его тем вечером сообщили ведущие выпуски новостей. Казалось, смерть гиганта – дело всего человечества…

Нынешним летом немецкие и многие иные национальные экологические организации забили тревогу о судьбе насекомых. В Германии количество насекомых в последние годы снизилось на 80% (по весу). Уже сегодня можно говорить об изменении поведения птиц, нарушении цикла опыления растений и прочих нарушениях биосферы, которые, в конечном итоге, коснуться рано или поздно каждого из нас. Для того, чтобы установить масштаб катастрофы, защитники окружающей среды предложили гражданам добровольно принять участие в переписи насекомых. Условия простые: каждый должен в течении определенного времени считать все, что ползает, прыгает или летает в поле его зрения… Цель: спасти вымирающие виды.

Это носорог и это насекомые. И это – демократия. А в России несколькими годами ранее при полном попустительстве и безразличии «богоносцев», наделенных «лишней хромосомой», одним росчерком пера уничтожили целый народ[2]. Его просто во время очередной переписи населения перевели в «русские». Объяснение: ввиду малочисленности. Вдумайтесь в эти строки, дайте им растаять на языке, проникнуть в сердце и душу. Там – одного носорога достаточно для того, чтобы весь мир искал ему самку, консервировал ДНК, следил и лелеял его до последней секунды. А здесь несколько тысяч людей – человеков! – недостаточно для того, чтобы называться народом, иметь свой язык, память, историю, культуру, традиции… Но самое главное, что за лаконичным приговором стоит лживая статистика доминирования «русских» в национальных территориях. Повторять эту статистику, как аргумент сохранения империи – значит поддерживать грядущие уничтожения других народов.

Подумайте над этим, если время будет…

III Демократический фокстрот

«You may say I’m a dreamer

But I’m not the only one»

«Imagine», John Lennon, 1971

С Братом Своего Брата говорить бесполезно: разговор такой неизбежно и естественно превращается в два монолога. Профессор, возможно, человек и не глупый, но вышколенный известной системой образования, а потому знания его покрыты таким толстым слоем самой дремучей имперщины, что добраться до живой мысли, не причинив фатальных травм всему организму, не представляется возможным. Но вот со многими в оппозиционном лагере говорить можно и нужно. И не потому только, что больше не с кем, но еще и потому, что в последнее время на каспаров.ру появилась целая серия серьезных работ, которые в свободной от дешевых эмоций манере предлагают рассмотреть сценарии и пути демонтажа античеловеческой московской системы.

Перед вами, друзья, задача неподъемная, гаргантюанская, но тем более благородная. Дело в том, что, как я уже как-то при случае говорила, противостоят вам два мощных противника: империя с частью агрессивно-тупого и безразличного к добру населения, и демократический Запад с его хроническим толстовством. Да, да, вы не ослышались, говорила и настаиваю: Запад будет делать все возможное, чтобы предотвратить распад России и образование на ее месте n-го числа новых независимых государств. И дело здесь не в ядерном оружии, которым владеет Россия, а в ядерном оружии, которым она владеет. Вряд ли на Западе сегодня есть хоть один здравомыслящий политик, всерьез рассматривающий возможность развязывания Россией новой большой войны с применением ядерного оружия. Ядерное оружие, как фактор сдерживания монголо-российских вековых поползновений к «последнему морю», свою историческую вахту несет достойно и надежно. А вот возможность того, что при взрывоподобном, неконтролируемом распаде империи ее ядерный арсенал на какое-то время окажется бесхозным и будет растянут по новым национальным адресам – этот сценарий более чем реален.

Кроме того, новые политико-географические пятна на политической карте мира всегда проблема для демократий – независимо от направления процесса. И объединение здесь ничем не лучше распада. Новые государства – это всегда конфликты на границах, всегда споры о наследовании, всегда мечты о реванше, не упоминая уже «разделенных семей», «гуманитарных и политических беженцев».

Но это лишь черная сторона медали. Есть и белая. Запад не хуже нас с вами понимает смертельную опасность существования российской раковой опухоли на планете и политика его есть политика баланса между поддержкой необходимой стабильности кремлевского режима и мерами пресечения агрессивной природы Кремля – эдакая комбинированная химиотерапия, если хотите. Россия, если угодно, живет щедростью подаяний Запада, выплачиваемым за поддержание ядерного арсенала на необходимом уровне. Следовательно, если разработать и предоставить Западу «простенький» план из трех всего пунктов:

а. Дорожная карта мирного и безопасного демонтажа системы;

б. Обеспечение мер гарантированной неприкосновенности и полного, без пробелов и трещин, контроля над ядерным арсеналом;

с. Гарантирование довольного и бесконфликтного будущего соседей (что, собственно, есть составной частью п. «а»),

то Запад с радостью протянет руку помощи такой оппозиции, и рухнет «великая» Россия в исторически считанные минуты.

Для этого – повторяю уже неоднократно сказанное мною, но на доброе дело времени не жалко – нужно будет – повторю еще и еще раз – главное, чтобы поняли: для этого надо искать и находить, поддерживать и мотивировать национальные силы регионов. Подобную дорожную карту из Москвы не разработаешь. Разработать ее можно лишь в режиме диалога с народами империи. Для того, чтобы знать, что чувствует, чем живет затравленный и закатованный Москвой народ, следует говорить с этим народом. Полагаться здесь на мнение коллаборационистов, продавших интересы своего народа ради места в вертикали власти – одно из проявлений многоликого русского великодержавного шовинизма.

И надо спешить: идея ходит уже призраком по империи. В одном из комментариев к одному из четырех ляпсусов Брата Своего Брата, есть очень интересное предложение из, по-моему, Татарстана: «/…/ налаживаем диалог с Башкирами и уральским движением, чтобы на общих началах создать общее пространство. но! без никаких казаков, рпц и москвы». Если московская оппозиция действительно заинтересована в изменениях, ей стоило бы обратить внимание на подобные предложения, иначе центробежная сила распада снесет ее как ком грязи налипшей на колесо истории.

VI Прощание у парадного подъезда

Несколько слов, завершающих приятный вечер.

Приготовьтесь, будет больно. Но, поверьте, необходимо.

Друзья-оппозиционеры, попробуйте понять простую вещь: без украинцев, грузин, латышей, молдаван и далее по списку, вам тюрьмы не разрушить, новой, свободной и демократической федерации на ее месте не построить. Вам необходимо понять, что чувствует порабощенный Москвой народ, какие действия ее для него – издевательство, какие слова – оскорбление, какие законы – преступление. Вам надо понять его восприятие имперской действительности. А это могут рассказать только освободившиеся из-под московского ярма.

Без этого знания вы будете снова и снова строить московскую «демократию» – ту, что веками замешана на крови, костях и слезах порабощенных народов. И снова раз в год на сцене Кремлевского Дворца Съездов будут выступать ряженные и специально выдрессированные чукчи и татары, буряты и эвенки, а в зале умиленные палачи в погонах и без будут утирать в умилении скупую мужскую слезу: «Как все-таки хорошо жить в многонациональной стране! Вон, какое разнообразие культур!»

Без этого знания вам не понять, почему был в России февраль 1917-го, а в СССР – декабрь 1991-го, и почему Россия неминуемо идет к новому развалу.

Поняв чувства униженных народов, вы поймете наконец, что нет никакой разницы между украинцем и удмуртом, между грузином и башкиром, между эстонцем и татарином, а следовательно, нет и разницы в тех надеждах на освобождение, которые носят в себе эти народы.

Ирина Бирна,                                                                                                                     25.08.2018

[1] Официальное название Французской Республики в Германии по сей день «Французская Империя» (Frankreich). Ну и что: станем сравнивать Францию с Россией?

[2] Об этом и других чудесах национальной статистики России подробнее здесь.

Несколько дилетантских вопросов, которые я задала бы фрау Меркель, буде у меня возможность

Вчера прошла тайная встреча фрау Меркель с Путиным. Случилась встреча резко, как понос. Еще за неделю никто даже не подозревал о ней. Ни заключительной пресс-конференции, ни совместного заявления изначально запланировано не было. Обозреватели, комментаторы и прочие эксперты строили догадки, соревновались в ванганизме и гадании на паленых перьях газетных уток. Главными результатами этих мозговых атак были:

– мир полон сложных проблем и, следовательно, необходим диалог даже с такими сложными партнерами, как Россия;

– Германия заинтересована в стабильной Сирии;

– непредсказуемость политики Трампа вынуждает Германию искать партнеров в других направлениях.

Некоторые из тезисов были, заметим в скобках, подтверждены фрау Бундесканцлерин в коротеньком обращении к представителям СМИ перед началом переговоров – она, видимо, читала газеты перед встречей.

Особую пикантность встрече добавляли два события, предшествовавшие ей: тайные переговоры в Хельсинки и не менее тайный визит гибридного генерала в сопровождении Лавра Лгущего в Берлин.

Сам формат переговоров, по задумке изобретателей, лишил нас всякой возможности когда-нибудь узнать что-нибудь о их содержании, но полное законное право спекулировать о последнем в силу отпущенных нам опыта, наблюдательности и интересов, остается гарантией свободы прессы. Поэтому предлагаю обратиться к упомянутым выше трем тезисам, вброшенным экспертами в медийное пространство, с целью разложить их на составляющие.

«Мир полон сложных проблем… необходим диалог с Россией…» С этим заявлением в стиле бессмертного Кота Леопольда сложно не согласится. Вот только вопрос к фрау Меркель: «Вы, уважаемая, почти день в день ровно четыре года назад сказали бессмертное: «Путин живет в ином измерении». С тех пор многое изменилось: война России против Украины перешла в «холодную» фазу изматывания и дестабилизации; Россия вступила в войну в Сирии; вмешалась в выборы Трампа и взломала серверы Бундестага и Телекома; отравила Скрипалей; предприняла попытку государственного переворота в Черногории и совершила еще массу разной тяжести гнусностей. Фрау Меркель, что из названного, по вашему мнению, свидетельствует о том, что стоящий рядом с вами политик начал движение в сторону нашего, демократического измерения? Может вы назовете нам какие-либо события, свидетельствующие о признаках или симптомах того, что подобное изменение измерения предсказуемо может начаться в ближайшем будущем? Если нет, то вот мой вопрос:

«В каком измерении собираетесь вы вести диалог с этим человеком?»

И, чтоб два раза не вставать, еще один:

«Как собираетесь вы решать проблемы, создаваемые, нагнетаемые и поддерживаемые из иного измерения? Какими средствами?»

«Германия заинтересована в стабильной Сирии» Так ведь Сирия была стабильной! К чему тогда весь сыр-бор? Сотни тысяч убитых мирных жителей, бочковые бомбардировки школ и больниц, химические атаки и миллионы беженцев? Не предлагал ли стоящий рядом с вами политик с самого начала: давайте уничтожим демократию (он ее по привычке называет международным терроризмом, но в словах ли черт?), поддержим мясника Асада и будет у нас старая добрая и стабильная Сирия, Сирия, которая вместе с Ираном и по указке Кремля будет и дальше мутить воду Ближнего Востока, Йемена, Сомали, Ливана и т. д. Так куда мы в итоге пришли? В какое измерение? Вам предлагают сейчас вкладывать деньги в восстановление Сирии, и вы, натурально, согласитесь: в стабильную Сирию можно будет беженцев назад отправить. На лицо двойная выгода: профит инвестиций и внутриполитические дивиденды. Вот только опять: деньги наши пойдут, в который уже раз! – не в то измерение. Деньги наши пойдут на укрепление тоталитарного и античеловеческого режима, следовательно, – в первую очередь на разработку и закупку новых систем вооружений, дестабилизации соседей, уничтожение уцелевших ростков оппозиции – иного смысла Кремль в Сирию не вкладывает, иная Сирия Кремлю не нужна, иной стабильности в кремлевском измерении не понимают.

Тезис о «стабильной Сирии» эксперты буквально сняли с губ самой фрау Бундесканцлерин, несколько дней назад заявившей, в ответ на американские санкции против Турции, о необходимости Турцию поддержать, потому что Европе нужны «стабильные соседи». Так о чем речь?! Следующей, по всей видимости, будет Украина, стабилизированная в московском измерении. Потом придет черед Молдовы и Грузии. Только вот никак в толк не возьму: диктатор Эрдоган или стабильный партнер? И почему всей Европе стабильно забитая Беларусь бельмо в глазу? Вообще меня, в наивности моей, поражает эта эквилибристика между «демократическими свободами» и «стабильностью». Вас – нет? Не поражает?

«Непредсказуемость Трампа» честно говоря уже успела надоесть. Но и сквозь небывалой силы антиамериканскую пропаганду сложно не заметить, что «непредсказуемость» эта в главной своей части начинается там, где затрагиваются интересы России. Трамп против «Северного Потока-2» и в непредсказуемости своей брякнул даже конкретные цифры энергетической зависимости Германии от России, и даже показал насколько эта зависимость возрастет в случае запуска второй ветки «СП». Здесь надо заметить в скобках: интересно было вчера, в который уже раз, наблюдать сцену, когда фрау Меркель заявила о сохранении значения Украины, как страны газового транзита в Европу, после запуска «СП-2», на что Путин тут же спокойно ответил: «Если это будет рентабельно для России». Это, пожалуй, единственный задокументированный случай, когда он не врет – настолько уверен в том, что Германия у него в кармане, и судьбу Украины он будет решать в одиночку.

Следующей «непредсказуемостью» бедняги Трампа стал для Германии выход из «Ядерного соглашения» с Ираном. После отмены Обамой санкций, режим мулл заметно стабилизировался. И, если судьба ядерных вооружений остается неясной, то использование западных инвестиций для расширения и усиления обычных вооружений не вызывает никаких сомнений, как и повышение внешней агрессивности. Иран воюет в Сирии, спровоцировал гражданскую войну в Йемене, не без его участия обострилась ситуация на Ближнем Востоке. Как-то несколько месяцев назад промелькнуло сообщение о том, что в химическом оружии, примененном Асадом в очередной раз, нашли немецкий след. Названная фирма, закатывая кристальной чистоты глаза под лоб, заявила, что поставляла лишь химические продукты исключительно мирного назначения. Я верю! Верю, как самой себе. Да вот только голь на выдумки хитра, и в том измерении, где находятся Россия и Иран тамошним «левшам» и прочим народным умельцам экстрагировать из мирной химии необходимые ингредиенты для создания химического оружия – все равно, что в нашем измерении ногти постричь!

В особой «непредсказуемости» ущучили Трапа в случае новых санкций против России. Но тут комментировать нечего: сказано же – Германии нужны стабильные партнеры, а каким образом стабильность достигается, и на что используют эти «партнеры» инвестируемую валюту – так это стоит, как выражаются здесь, в Германии, – на другом листе бумаги. И Германия яростно отстаивает свое право и дальше наказывать Россию деньгами и технологиями, всеми правдами и неправдами обходя санкции. В том числе и собственные.

И, наконец, одно замечание.

Деньги, вложенные в иное измерение, не пропадут втуне. Они рано или поздно вернуться в наше измерение новыми войнами, кибер-атаками, террором, беженцами, химическим, радиоактивным или биологическим оружием на наших улицах. По-моему, это цинично вкладывать деньги в иное измерение сегодня в надежде, что нам достанутся рабочие места и профит инвестиций, а с результатами возвращения будут иметь дело следующие поколения.

Ирина Бирна,                                                                                                                    19.08.2018

Из писем к Володе. Письмо двадцать шестое

«Дурні бо бідні, а бідні бо дурні»

Многовековой опыт наблюдения за Россией со стороны

Привет, Вован!

Ну, как там оно – твое ничего? Толстеешь? У меня тоже, знаешь, по-старому. Да и сказать правду: меняется мало что в этом мире. И редко. Вот сколько миллионов страниц уже извели глупость российскую описывая! А она живет, плодиться и размножается. И никакие Гоголи со с Салтыковыми и Щедринами (это, Вова, писатели такие были) не смогли ее стерилизовать. Но самое неприятное, что она собою обязательно торговать должна. Ну не дал бог умишка, ну хоть какого-нибудь там, так сиди дома, куй свое маленькое бабло и помалкивай. Торговать-то дуростью зачем? Выставляться к чему?

И добро бы какой-нибудь там актеришко или запевало, так нет – лучшие из людей русских такую ахинею несут, что даже диву уже даваться стыдно! Я, Вова, за русского номер два – за в граните отливающего Димона. Он сегодня в очередной раз отлил: «Если – говорит – последует запрет на деятельность банков или использования той или иной валюты, то в России это будут считать объявлением экономической войны. И на эту войну – говорит – необходимо, нужно будет реагировать – экономическими методами, политическими методами, а, в случае необходимости, и иными методами». Так и отлил! В ТАЗ! Ей-богу, век воли не видать. Да вот хоть Песка спроси.

Я, Вован, не за грамматику – до нее ли?! – я за смысл.

Не, Вова, ты вот – глуп, у тебя этого не отнимешь, но ты мне, как другу скажи: умный человек такое скажет? Ну или отольет? Тут ведь в словах скупых этих, как в Москве – много слилось и отозвалось. Первое – это говорит премьер-таки министр, и говорит через два дня после того, как самый ленивый уже прочел в общих чертах, какие именно санкции будут введены. Но для таки премьера – содержание санкций – тайна, для него они еще «если»! Он газет не читает, а информировать его никто ни в Кремле, ни на Лубянке не считает нужным. Мол, пусть его отливает.

Второе интереснее. Это как Россия против Америки «экономически» воевать собирается? Каким такими «иными методами»? Где ей, убогой, сколько шапок набрать? Чем до Америки добросить? Но еще смешнее другое: в следующем же предложении этот умник заявляет, что «/…/санкции России не страшны». Так, Димоня, если не страшны, зачем «иными методами» размахивать, тем более что их есть только в больном твоем воображении? Ну, может еще добряк Кужугетович в них верит, да и то – вряд ли.

Третье. За величие. Как-то странно, не знаю, как тебе, выглядит «величие» страны, которой могут запросто запретить пользоваться иностранной валютой, банковской системой и прочими достижениями «невеликих», но развитых стран!

Четвертое. Обратно-таки вопрос: кому он отливает? Американцы уже и смеяться с этих угроз не могут, потому как известно: повторенная шутка – глупость. А народу русскому что ни расскажи – он все скушает. Ему и отливать не надо. Для него мог бы, как обычно, запретом на ввоз помидор ограничиться. Или, там, кукурузы на под-корм. Вот так и получается, что самый умный человек во всей Расеюшке – рубль. Он Димона слушать не стал, а как за санкции услышал, сразу послушно стал пред долларом в привычную позицию. Да так быстро, чтоб у доллара этого зеленого никаких сомнений ни дай бог не возникло в искренности движения! Ни ровен час осерчает.

Сегодня, Вова, пятница, т. е. Димона на этой неделе вряд ли кто переотольет – можно сразу «Дураком Недели» назначать. Ну, там орденок какой-нибудь, или грамоту почетную с занесением в трудовую книжку – это ты уже решай.

И чтоб до темы уже не возвращаться, один вопрос до тебя. Давненько что-то, Владимир, не залетали ваши самолеты в наше воздушное пространство. Керосин дорог? Или поняли, наконец, что понтами вашими дешевыми никого не испугаешь? Хотя, слово «поняли» вряд ли употребимо, когда за вас речь, слово это стоит в известном противоречии с отливаемым Димоном, Лжецом Лавровым или Песком. Не говоря уже о 86% вас поддерживающих. Орган, призванный «понимать», у вас вытеснен гипертрофированной glandula patriotismus, развившейся на фоне лишней хромосомы.

Хотя, следуя традиции европейской толерантности, не могу не предложить компромиссное объяснение. При наличии ракет с ядерной энергетической установкой, способных летать отсюда и до несхочу, и обходить любые и всякие противоракетные системы защиты, как-то странно пугать партнеров ржавыми «тушками» на мускульной тяге, поддерживаемыми в воздухе матюгами экипажа.

Вот так, Вованя, такая вот наука: не всякая ложь во спасение. То есть и врать надо с умом… но об этом мы уже говорили. Не смюнхаузничал бы в марте за ракеты, можно было бы сейчас хоть «тушками» за себя напомнить.

Ну ты носа не вешай, якось воно буде… ну, если Димон отливать не перестанет.

Бывай

1. PS. Да, слышал новость: «Слава Украине!» теперь официальное приветствие в украинской армии. Приедет кто-нибудь после …, ну после, в Киев, а его – парадом в аэропорту… Он, мол, здрасьте, а ему хором: «Слава Украине!» Дела…

Ирина Бирна,                                                                                                                     10.08.2018

Как-то совершенно незаметно для комментаторов прошли два события этой недели. Но немецкое радио (DLF) мне напомнило: «В Берлине с официальным визитом побывал Министр иностранных дел России Лавров в сопровождении Начальника генерального штаба Герасимова…» Далее радио, краснея динамиками, сообщило, что встреча, оказывается, состоялась еще вчера, во вторник, 25-го июля. И, конфузясь уже полной гаммой, стало объяснять, спотыкаясь о предлоги: да, Герасимов «невыездной», он находится на самом верху списка тех, кому въезд в Европу заказан, но, оказывается, и из этого правила есть исключения, и генерал может быть принят европейскими правительствами «для проведения политических переговоров». И в конце радио облегченно выдохнуло: «Европейские партнеры были проинформированы Правительством Германии о состоявшихся консультациях».

Тут, как хотите, много странного. Во-первых, эта забывчивость: радио сообщает о событии не в режиме «life», а post factum. Во-вторых, для «политических переговоров» достаточно одно Лжеца Лаврового – это его работа. Какое место в политике занимает гибридный генерал Герасимов? В-третьих, если уж дело в политике, то почему не поехал его шеф – «русский» Марс Кужугетович? Понимаю: такого иностранцам не покажешь. Он, чего доброго, станет спрашивать, по чем в Берлине цемент этим летом, или много ли здесь на стройках воруют. Но ведь ему, опять-таки, и говорить ничего не надо, и, если майор прикажет молчать и рта не открывать, то фельдмаршал даже во время официального ужина от еды жестами будет отказываться.

Не додали ясности и официальные сообщения в русскоговорящем интернете: «обсуждались вопросы гуманитарной обстановки в Сирии, возвращение беженцев и выполнение Минских соглашений». Но вопросы эти обсуждаются вот уже почти четыре года практически еженедельно – уже и войска (сколько – три? – по-моему) раза, вывели; уже и гуманитарные конвои допустили (чтобы потом их разбомбить); уже и о «Минск» мозоли на языках натрудили. И все без специалиста по гуманитарным вопросам Герасимова. А тут вдруг понадобился… Зачем?

Встреча в Хельсинки со многочасовым шептанием двух вершителей судеб, официально породила нечто, меньшее мыши: президенты договорились об улучшении и укреплении контактов между бизнесменами двух стран, усилении усилий в борьбе с терроризмом, и о все той же «гуманитарной ситуации» во все той же многострадальной Сирии, в которой «русское оружие», как когда-то социализм, «победило окончательно». Трудно поверить, что даже эти двое могли часами болтать ни о чем: «контакты между бизнесменами» хорошо описаны в соответствующих статьях санкций; «усилия» в борьбе с терроризмом «усиливают» с подачи России вот уже 19 лет, с тех самых пор, как сахар стал загадочным образом взрываться, как только к нему прикоснуться чародеи известных служб; еще меньше надежд на то, что Трамп станет вкладывать деньги налогоплательщиков в сирийского мясника. Поэтому неофициально, на уровне слухов, распространенная информация о том, что говорили оба блондина о «референдуме на Донбассе», заслуживает самого серьезного внимания. И, пожалуй, только ею и можно объяснить явление Герасимова Европе. Визит этот может быть связан с обязательством Путина Трампу подготовить европейских «партнеров» к готовящемуся ходу. С этой поправкой становится понятна и логична «забывчивость» немецких новостных каналов, их путанные объяснения и оправдания.

Имя Герасимова здесь, в Германии, навсегда связано с доктриной гибридной войны. Провести «референдум» на оккупированном Россией Донбассе – идея окончательно гибридизировать войну, т. е. добиться того, чего не смогли смешанными гибридно-конвенционными методами. А визит Герасимова в Европу – доказательство многоликости средств, методов и возможностей ведения этой войны.

А второе событие, о котором я упомянула в начале статьи? Так ведь после Берлина гибридное оружие России повезли в Париж. Или вы еще сомневаетесь, зачем?

Ирина Бирна,                                                                                                                            26.07.2018

Из писем Володе. Письмо двадцать пятое. Юбилейное

Здорово, друг!

Знаешь, Вованя, читала я как-то в девичестве один рассказик. В «Науке и жизни»… не помню… хотя, может, и в «Вокруг света»… Так себе рассказик. Но в голове застрял… Отнесен он был редакцией, почему-то к научной фантастике.

Дело было так.

Герой угодил под следствие по подозрению в изнасиловании и убийстве. Главная улика против него: у жертвы под ногтями нашли нитку из галстука, и галстука редкого, такие продавались только в одной лавке городка. И он – герой рассказа – как раз накануне такой галстук купил… Пожизненным, понимаешь, даже уже и не пахло – оно стояло, физически ощутимо, расставив гостеприимно руки, в изголовье кровати и ждало, когда упадет молоток судьи.

И тут появился в камере адвокат. Не тот, что беднягу до сих пор защищал, а посторонний. Пришел по собственной инициативе и предложил сделку: «Я вас гарантированно спасаю от тюрьмы, и вы покидаете эти стены честным человеком с незапятнанной совестью. Перед вами еще и извиняться будут. Но это стоит денег. Больших денег. Итак?» Подсудимый, разумеется, потребовал гарантий и объяснений – сумма, названная адвокатом, превышала его финансовые возможности многократно. Но адвокат отказался что-либо объяснять. Тогда он спросил, в скольких процессах принимал участие стоящий перед ним адвокат, и сколько из них выиграл. Ответ поразил: ни в одном и никогда. «Моя стратегия заключается в том, чтобы не допустить дело до суда» – пояснил он. «Как же вы работаете?» – «А вот этого, уверяю вас, вы первый не хотите знать.» Подсудимый рискнул и согласился.

И вот через несколько дней в этом же городе находят труп женщины. Она была изнасилована и убита точно тем же образом, что и первая жертва, и под ногтем у нее нашли нитку того же галстука. Еще через несколько дней нашли следующую жертву. И здесь все, до мелочей, улики были схожими. Следствие пришлось закрыть, перед подозреваемым извиниться и выпустить его на все четыре стороны…

Такая вот, Вовуля, притча.

И чего это она мне сегодня вспомнилась, не знаешь?

А тут еще германское телевидение. Вчера, в новостях: всего в нескольких километрах от Эймсбери и Солсбери находится секретная химическая лаборатория. Хорошая новость. Дорогого стоит. Тоже не знаешь откуда?

Ну, ладно, бывай, не кашляй.

Ирина Бирна,                                                                                                                     05.07.2018

Вот кто-нибудь может мне объяснить, почему это я ни разу не грустная после блестящего вылета сборной Германии? Почему плачущие, гладко выбритые мордасы рекламоносцев бритвенных приборов, очков и картофельных чипсов вызвали у меня вполне человеческое чувство глубокого удовлетворения? Ну, не мучайтесь, сейчас скажу: потому что другой такой страны не знаю, где так много, часто и убежденно говорят о «правах человека», «свободах», «гуманности» и пр. красивостях, и где так много вкладывают в поддержку самых тоталитарных и бесчеловечных режимов. То есть, я, конечно, знаю, что вкладывают все, но не знаю, что и сколько говорят своим народам о «морали» и «христианских ценностях».

Чтобы как-то сводить произносимые моральные максимы и лозунги с реальными действиями политики, придумали такую резиновую формулу: «Х – вне политики». Очень удобная формула. Универсальная. Простой подстановкой вместо «Х» любого явления, получаем вполне себе пережевываемый моральный результат. ««Северный поток-2» – вне политики» – красиво? Убедительно? Пресловутый Otto-Normalverbraucher[1], получив подобное объяснение очередной внешнеполитической низости своего правительства, спокойно возвращается к своему излюбленному занятию и с энергией морального апостола возмущается всем остальным миром, безнадежно отставшим в гуманизме от его родины.

Резиновость формулы позволяет спокойно воспринимать такие сообщения новостей: «Фрау Меркель во главе большой делегации, включающей представителей ведущих отраслей немецкой промышленности, провела успешные переговоры с руководством Китая. В результате были подписаны договора на поставку …, общей суммой на … млрд. евро. На заключительной пресс-конференции фрау Меркель напомнила президенту Китая Си Цзиньпину о необходимости придерживаться общепринятых норм и прав человека…» Ну как после этого не уснуть с чистой совестью?! Не, ну правда: ведь указали им на дефицит с правами человека! Ведь не смолчали же! Тут дело тонкое, тут острое зрение требуется: миллиарды евро тоталитарной диктатуре – это вне политики, а указание на недостаток свобод – наоборот – целенаправленная и твердая политическая линия. А вы думали? Чтобы представить картинно и красочно, вообразим некоего доброхота, дарящего палачу новый топор из новейшей высокопрочной стали, и в дарственной речи призывающего палача учитывать права жертв. Так вот – топор – вне политики, поняли, да? А настойчивые требования дать жертвам больше прав – мужественная политическая позиция. Себе в ущерб. Особенно пикантно здесь то, что палачи всего мира ни новой стали, ни нового топора сочинить не в состоянии, они веками сосредоточены на употреблении и совершенствовании того, что получают от доброхотов, проводящих твердые политические линии. Иногда даже красные.

Благодаря этой, без преувеличения, живительной формуле, возможны не только, скажем, «Северный поток-2» или турбины «Siemens» в оккупированном Крыму, но и открытая конфронтация с США по поводу иранских санкций… Но мы увлекаемся, как часто, и пора уже возвращаться к спорту – к важнейшей константе, подставляемой в вышеприведенную формулу.

Спорт, разумеется, «вне политики». Тут двух мнений быть не может… или doch? Если – да, то как объяснить государственные системы допинга в СССР, ГДР, Китае, России?.. Если он таки-да и таки – вне, то какое дело государству до тела спортсмена? Его достижений и пика формы? Если он – вне, то почему российские, голубой мочой писающие легкоатлеты тренируются в городах, закрытых для иностранцев? Кто организует им сборы не в горах или в тропиках, а в спорткомплексах «почтовых ящиков», куда имеет доступ лишь министерство обороны? Если он – вне, то почему на финалы всех без исключения мало-мальски значимых турниров сползаются, как черви на тризну, политики всех мастей и рангов?

Но он – вне политики. Формула благотворно действует на пищеварительные органы нашего Otto и сборная в полном составе отбывает в Россию[2]. Несмотря на Скрипалей, обнародованный как раз вовремя отчет о МН17, продолжающуюся оккупацию Крыма, химические атаки в Сирии, войну на Донбассе… Потому – это все политика, а он – вне.

Мир иногда хорош своей непредсказуемостью, и случаются в нем события, которые в Одессе подпадают под категорию «бог – не фраер». Именно так и произошло с немецкой сборной. Перед самым вылетом в Россию два патриотически воспаленных турка решили встретится и сфотографироваться на память со свои кумиром. Акция, разумеется, с обоих сторон неполитическая. Ни разу. Немецкая общественность возмутилась, но не так, чтобы очень: оба любителя сильной руки и головных платков нужны команде. Следовательно – вне политики, и вообще – их личное дело. Но вот сборная, показав яркую игру в обороне, вылетела. Игроки поплакали в камеры, болельщики пообнимались, скупо, по-мужски, репортеры повспоминали, и начался анализ. И что вы себе думаете? – Одной из причин неудачи называют именно эту встречу трех мусульман и обмен подарками. Ситуация резко развернулась и показала всем, имеющим глаза, свою изнанку. И вот уже раздаются все яснее и все четче голоса о «моральном облике» и «атмосфере», о том, следовало ли так легкомысленно относится к тому… (Ердогана – это третий на знаменитой фотографии – здесь, в Германии не очень чествуют. Прямо скажу – не очень), что игроки в национальных футболках и с орлом на груди рекламируют одного из последних диктаторов Европы? Все, кто еще две недели назад призывал смотреть на фотографию сквозь пальцы, вдруг стали настаивать на ее детальнейшем рассмотрении!.. Вдруг открылось им, что спорт очень даже часть политики.

Итак, «вне политики» или важнейшая часть ее, мощнейший рычаг воздействия на массы? В принципе, все это – болтовня и обычная манера власть имущих прикрыть собственные шашни. Не может явление, дающее прибыли несравнимо более высокие, чем торговля оружием, наркотиками и людьми, явление, ставшее некой новой религией и постепенно охватившее весь мир, быть вне политики. И именно реакция немецких СМИ на вылет команды представляет нам очередное доказательство политической природы спорта. До чемпионата речь шла о сверхприбылях немецкой промышленности, СМИ и даже сельского хозяйства от трансляций из России, о возможности неофициальных, «частных» визитов в страну «под санкциями» и заключение новых сделок и договоров под шум и вопли стадионов. Следовательно, был «спорт вне политики». Но вот команда вылетела, теперь доходы от рекламы резко сократятся, «частные» поездки и контакты придется как-то обосновывать или отложить, а производители футболок и пивовары уже возопили к небесам о грядущих недостачах[3]. Тут самое время вспомнить о морали. И во мгновение ока стал спорт политичен. Еще не в отношении России, но уже – Турции.

«Спорт вне политики», «Искусство вне политики», «Секс вне политики»[4]… Или, может, я усложняю? И все значительно проще? И не в спорте, искусстве, сексе дело, а в политике?

Может, просто она – вне совести?

Ирина Бирна,                                                                                                                            29.06.2018

[1] Обозначение среднестатистического немца, досл. – «Отто-Нормальный потребитель».

[2] Если кто-то забыл или не знает, сообщу: в знак протеста против оккупации Тибета от поездки в Китай на Олимпиаду отказался капитан сборной Германии по водному поло, а самый именитый немецкий легкоатлет не убоялся перед Олимпиадой в Рио публично обвинить «путинского пуделя» Баха в покрывании российской системы государственного допинга. Среди немецких футболистов не нашлось ни одного, открыто усомнившегося в том, что «спорт вне политики».

[3] Даже Ердоган и тот вернул футболки двум недалеким свои почитателям. Жест, разумеется, нисколько не политический.

[4] Кому это последнее покажется натяжкой, вспомните маленькое пятнышко на платье Моники. И поразмышляйте о том, какими политическим последствиями могло обернуться невинное Fellatio на рабочем месте.

«/…/ не спеши,

Спусти колки, ослабь зажимы,

Пересними, перепиши,

Переиграй — останься живым»

В. Высоцкий,

Памяти Василия Шукшина, 1974

Ах, Аркаша! Как же ты ошибался!..

Твоя родина кидает только тех, дружище, кому должна: бедных и сирых, больных и калечных, сирот, стариков… отработанное пушечное мясо и вдовьи придатки к нему… Того же, кого сама считает должником своим, не кидает, родимая, никогда. Она до конца не кинула Литвиненко, Политковскую, Щекочихина, Магницкого, Немцова, Дудаева, Шеремета, Вороненкова, Березовского, Скрипалей… и сотни, тысячи других, известных и неизвестных. Она не кинула даже тех из них, кто кинул ее.

Ах, Аркаша! Как же ты был неправ!..

Твоя родина, будет убивать не до тех пор, пока будет существовать режим, но до тех пор, пока будет.

Ведь убивает не режим. Убивает твоя родина. Руками режимов. Убивает идея. Идея издыхает на наших глазах и мечется в предсмертных судорогах, сея вокруг себя смерть. Подобно Екатерине II («великой») пившей, в стремлении обрести вечную молодость, кровь поляков, надеется твоя родина бесчисленными жертвами оттянуть свой естественный конец. Она будет убивать. У нее нет иного выхода, и чем позже народ твой поймет эту простую и очевидную истину, тем в большие преступления вовлечет его родина.

Ты был одним из немногих, кто стремился открыть глаза сограждан на то, что их окружает, соучастниками чего они ежедневно и ежеминутно вновь и вновь становятся.

И родина тебя не кинула. Не могла кинуть. Потому что кинуть тебя значило для нее ускорить собственный распад на естественные составляющие. И она нашла тебя в твоей киевской квартире. Из далекого, но вездесущего Кремля потянулась к тебе весточка и застыла кровавой лужей в прихожей.

«/…/ зарезанный за то, что был опасен» – теперь это и о тебе.

Ирина Бирна,                                                                                                                     30.05.2018

Из писем Володе. Письмо двадцать четвертое

«І день іде, і ніч іде.

І, голову схопивши в руки,

Дивуєшся, чому не йде

Апостол правди і науки»

Тарас Шевченко

5 ноября 1860, С.-Петербург

«/…/Есть надписи на русском языке!»

Владимир Высоцкий

„Зарисовка о Париже“, 1975

Дорогой мой Вовуля!

Так, знаешь, и хочется погладить тебя по голове! По щечке потрепать: «Эх, мордашка ты, эдакий! Мордуленция!» Я ведь всегда знала, что в тебе потенциал сидит! Ты, как говорят в Одессе, дурной-дурной, а хитрый! Идея соединить украинский Крым с исконно украинской Кубанью – это ж Вова, штрих гения! Так, глядишь, постепенно все вернется на круги своя: Таганрог – родина украинца А. П. Чехова – обратно украинским станет, и граница между нами – по Дону. А там, не за горами и возвращение Курска, Смоленска, а за ними, или, даже скорее, – перед или одновременно – Карелия, Кёнигсберг, Ичкерия, Дагестан, Татарстан… Процесс пошел и, хоть не ты его запустил, но мостом крымско-кубанским направление дал. За это, Вова, тебе скидка выйдет.

Процесс развала тюрьмы народов и обретения ими свободы – процесс естественный, исторически обоснованный и потому необратимый. Ты это, Вова, если еще и не понял, то давно уже почувствовал. Не остановят его ни войны, ни химическое оружие, ни внутренний террор. И уж тем более стражи империи в интернете, телевизоре, радио и на полосах газет. Вот за этих последних, Вовчик, я хотела с тобой поговорить.

Я, Вованя, за то поражаюсь, как все-таки далеко шагнула, широко хватила, глубоко копнула и вообще – круто завернула образованность на Руси! Если раньше, русский интеллигент Манилов занимал себя раскладыванием кучек трубочного пепла на подоконнике, совершенствуя технику рисунка, то современник наш уже пишет комментарии и даже целые статьи в три страницы в интернете! Писания эти, по сути и природе, интеллектуальной нагрузке и информационной зарядке – те же кучки, только времен повальной грамотности и интернетной вседозволенности.

Сталкиваясь ежедневно с плодами литературно-публицистического творчества, видишь, в каком направлении шло российское образование и что оно, в результате, образовало. Интернет сорвал маски, и сразу стали видны результаты работы образовательной системы – не зря, Вован, в нее деньги вкладывали. Ох, не зря! Пусть и по остаточному принципу.

Я, Вовчик, не огульно. Я типа конкретно. Я сразу тебе говорю: написанное бывает разным. Много тут людей знающих и знания свои способных доступно в массы нести. Эти кучек не кладут. Статьи их читать не то, чтобы интересно, но – познавательно. Они знают, что пишут, что хотят вывести, в чем убедить. Аргументация их, за редким исключением, проста, ясна и понятна. Они способны в одном предложении связать «Россию» и «демократию», «майора» и «ум», разрекламировать самодержавие, описать «либеральную империю» и прочие нонсенсы, внутреннее противоречие которых может смутить головы и куда более светлые. Изощренная их софистика далека от народа и чужда ему, если позволишь так выразиться, стилистически, но близка духовно. Как вовсе не обязательно знать французский для того, чтобы прикинуться в жакете, хлопнуть стакан коньяку и зажрать винегретом, так и без чтения всей этой занудности можно быть вполне себе приличным имперцем. Просто. По души состоянию. Тут, Вова, парадокса никакого нет: народ этих элоквенций не читает, но созданная ими атмосфера, эфир над страной, невольно проникает в каждую душу. Их мысль спускается, адаптируясь к уровню образования, с одного социального слоя на следующий, пока не достигнет голов самых индифферентных и в быту погрязших. И пусть никого не вводит в оману, что авторы, воспев тем или иным манером империю, нынешнюю ее власть называют «воровской», «фашистской» или «тоталитарной», они, повторяю, люди умные, и не могут не понимать, что не власть создает империю, но империя – нужную ей власть. Следовательно, рьяно защищая империю, защищают они и власть предержащих.

Если эти первые – люди творческие, то уже адаптацией их идей занимается вторая группа – народ служивый. Им, в принципе, плевать на то, что они говорят и пишут – они службу правят государеву. Им платит государство не за совесть, ум или честь, и не за способность думать, а за умение нагайки на площади представить пряниками национальной гордости. Адаптированное ими – это уже первые кучки. Но расставлены они в эфире не просто так, а тактически и стратегически осмысленно. Они могут похвалить даже статью острую, а могут и ругнуть патриотическую, могут цитату к месту ввернуть или матом накрыть, могут обещать Крым вернуть, а могут гражданской войной пугать – все это не их мнение, это тактические игры начальства. Их не стоит принимать всерьез: работа такая. Служба.

И, наконец, третья группа – это кучкокладущие в чистом виде. Они не думают, потому что не привыкли, зарплаты за свое пачкунство тоже не получают. Живут инстинктами и реагирую на раздражители. Они искренни и яростно защищают ареал существования. Поразительно то, что защищают даже покинув, вырвавшись любыми правдами, но чаще всего, все-таки, неправдами. (Это, замечу в скобках, свидетельство выживаемости полученных знаний – главный критерий оценки всякой системы образования.) Любое шевеление эпителия под прической или даже на лысине, черт его еще знает, чем вызванное, принимают они за мысли. Ну, и если уж такая радость в дом, то и спешат ею поделиться с миром.

Не пойми меня, Вованя, превратно и не обвиняй в снобизме: кучки этих последних важны точно так же, как и статьи первых и казенное вдохновение вторых. Каждый служит империи по способностям: кто-то придумывает мины-игрушки, кто-то «новичком» ручки мажет, кто-то кучки в интернете раскладывает – и все одно дело делают, одной идее служат. Империи все нужны, все ей важны, и упаси боже судить, чей вклад весомее.

Если первые интеллигентно и тонко прячут кнут под спудом социально-философской латыни, пересыпанной англицизмами, вторые показывают краешек инструмента исключительно для ассоциативного его восприятия, то третьи уже требуют достать и пустить в дело. Надо ли удивляться, что он гуляет теперь по головам и спинам подрастающего поколения? Нагайки на площади – это прямое следствие сложных философских, экономических, политических, культурологических и расовых конструкций сохранения империи, доступное пониманию социума, материализация идей, спущенных в массы.

Вот, собственно, и все, за что хотела поговорить.

Бывай, не кашляй.

Ирина Бирна,                                                                                                                     23.05.2018

Измыслено И. Бирной в лубянском тренде по агитпроповскому заказу

«Дрались мы, – это к лучшему:

Узнал, кто ядовит»

В. Высоцкий, «Гербарий», 1976

Неизбежность развала колониальной империи на составные национальные государства, похоже, перестала вызывать конвульсии не только у комментирующей публики, но и у некоторых собратьев по перу. Все чаще и чаще появляются публикации, авторы которых осознают невозможность демократических преобразований колониальной империи, и уже открыто призывают российское общество к отказу от имперского характера государственного устройства. Это радует. Это обнадеживает. Но еще более радует и обнадеживает активизация иной части «демократической оппозиции», бросившейся во все лопатки защищать устои империи. Радует потому, что является неопровержимым доказательством того, что обсуждение темы в открытом режиме смертельно для «Русской системы».

Способы защиты империи многообразны, авторы талантливы и опытны, ловко и изощренно перебирают они кнопки и регистры ранимых патриотических душ. О попытках подбросить для обсуждения различные теории, цель которых так или иначе переупаковать империю, я писала в предыдущей статье. Вторым редутом обороны является теория о том, что единственная беда России есть ее уголовно-пацанское руководство. Авторы пытаются убедить нас в том, что достаточно заменить пацанов «оппозиционерами», как в стране буйно расцветут цветы демократии невиданной доселе силы и пестроты. Для большей верности и удобоваримости этой теории самыми широкими слоями социума, авторы взывают к инстинктам – напирают на «украденный у народа триллион». Каждый читатель, независимо от образования и знаний арифметики, начинает тут же, в уме высчитывать свою долю. Нет, конечно же, недостатка и в дамских, мужских и женских парикмахерах, на пенсии заслуживших славу модных философов, успевающих и «гражданской войной» пугануть, и на разницу между «национализмом» и «патриотизмом» указать, и отметить субстанциональное отличие геноцидов «московского» периода от них же «петербургского». Просто диву даешься, какой набор чудовищ, призраков и духов владеет душами «демократов», «либералов» и прочих «оппозиционеров», какая дремучесть царит в головах и какие инстинктивные движения вегетативной нервной системы принимают они за мысли. Читая их, понимаешь, что режим кремлевский не рухнет никогда. А с такими «демократами», «либералами» и «оппозиционерами» – будет жить еще дольше!

Апогея, на мой вкус, защитная имперская реакция достигла утверждениями о том, что мысль о невозможности демократии для одного «народа» при угнетении сотен других, заказана Лубянкой. Судя по всему, оппонентам, по сути, ответить нечего. Дальнейшее же нарастание агрессивности уже и теоретически невозможно. Следовательно, положение о том, что демократия в России a priori и per definitionem невозможна, можно считать доказанным. Пришло время для движения вперед.

Демократу русскому не позавидуешь. И дело тут не в том, что дик он и странен, как голый на льдине, а в том, что противостоят ему, его пламенному сердцу и отчаянным надеждам явления гигантского, необоримого простым смертным, масштаба. Назвать их, значит сделать первый шаг к пониманию. Следующим неминуемо будет признание реальности, а за сим – разработка стратегии борьбы. Стратегическая цель даст известную тактическую свободу в выборе средств, возможностей и путей… Но мы размечтались. Давайте начнем называть…

Вот коротко три из них. На мой взгляд, самые важные.

Демократия vs демократии

Конфликт в том, что демократ русский мечтает о демократии в самой демократичной стране мира. Ни в одной стране на этом глобусе, переполаскивающей всуе слово «демократия», не встретите вы такой воистину всенародной поддержки режима, как в России. Феномен имеет вековые традиции, поэтому дело не в пресловутых 86% поддержки нынешнего «президента», и не в 77% граждан России, избравших его на четвертый срок, и даже не в степени лживости этих цифр, а в соотношении, в том, что число несогласных, тех, кто несогласие готов демонстрировать, гораздо меньше 1%. Но и это еще не вся трагедия. Настоящая трагедия в том, что если поскрести даже этих немногих мужественных вопросом о вообразимости федеративного устройства будущей России, допускающего свободный выход любого народа из состава федерации, то количество ответивших положительно, т. е. сухой демократический остаток, сократится в лучшем случае на порядок. Другими словами, при правильной постановке вопроса получаем практически единодушное согласие всего народа с властью.

А что есть демократия, как не единодушие народа и власти? Владимир Владимирович вторично нарушил конституцию руками народа, той властью, что единодушно дал ему народ. Это не софизм и не ерничание, это – реальность. Это – Россия.

Я не поверю ни одному демократу, стане тот утверждать, что в России остался пусть хотя бы один-единственный человек, не знающий, что

– Путин поднялся на трон по трупам жителей взорванных ФСБ домов;

– Путин – вор;

– в театре на «Дубровке» было использовано химическое оружие;

– школу в Беслане атаковали с использованием оружия массового уничтожения;

– в войнах, развязанных Путиным, погибли десятки тысяч россиян…

Пункты информированности российского социума можно продолжать, но и сказанного достаточно, чтобы понять: если народ, зная, не протестует, но наоборот, из года в год избирает воров и убийц в органы власти всех уровней, то власть эта, во-первых, истинно демократическая, и, во-вторых, имеет некую непреодолимую симпатию, известное обаяние и безальтернативность для народа-избирателя. Иными словами, в основе российской Системы Власти лежит нечто более важное, чем воровство, уголовщина и склонность к геноциду не только соседей, но и самого народа-избирателя, нечто, за что народ готов терпеть голод, холод, нищету и техническую отсталость. Это нечто есть колониальная суть России. Она для народа русского безальтернативна. Сакральна.

Народ русский способен вынести все, но только не вид свободного татарина, удмурта или хакаса.

Государство русских

«Российскую империю», как известно, придумал Петр I в первой половине XVIII века. «Русский народ» был присочинен, как необходимый атрибут империи, ее «национальный» стержень. То, что до тех пор носило любительский характер, т. е. насильственная русификация и ассимиляция, стало теперь основой национальной политики государства, а уничтожение целых народов – инструментом создания единого «русского». Подобные рассуждения, при всей их научно-исторической обоснованности и неопровержимости, политически, тем не менее, ошибочны. Более того – крайне вредны. Дело в том, что миллиарды вложенных золотых рублей, десятки уничтоженных народов и культур, миллионы представителей этих народов, вынужденно ставшие «русскими» – все это не пропало даром, и русский народ сегодня – суть такая же реальность, как и все остальные народы мира. Русских, разумеется, не сотня миллионов, как мерещится некоторым защитникам имперских ценностей, но и не считаться с ними было бы грубейшей политической ошибкой.

До тех пор, пока Россия остается «суверенной демократией», никаких проблем между русским и всеми остальными народами не возникает. Но как только прозвучит первый призыв к демократии без эпитетов и кавычек, конфликт, заложенный в фундамент Системы, встанет в полный рост перед преобразователями. Беда в том, русские – единственный народ в мире, не имеющий своей территории. Не имеющей таковой исторически. То есть нет в природе ни сказок, ни легенд, ни преданий, упоминающих государство русских, от которого есть пошла сперва Московия, и из нее уже – нынешняя Россия. В этом, возможно, и был сокрыт главный козырь национальной политики: придумать и насадить народ без территории, значит создать народ, претендующий на все завоеванные и насильно присоединенные земли; народ, изначально, по задумке архитекторов тюрьмы народов, самой природой вынужденный тюрьму эту защищать, как самую жизнь[1].

Нет для демократа русского важнейшего задания, чем решить проблему «русских» территорий, демаркации границ будущего русского государства.

Без решения этой проблемы, невозможна реальная федерализация, а без нее исключены любые мечтания о демократическом обустройстве России.

Упование на западные демократии

Вопрос: «Что общего между Россией, Китаем, двумя Германиями и обоими Кореями?..» Правильно! Национальный вопрос. Если первые два государства – суть последние на Земле колониальные империи, держащие на короткой цепи бесчисленные народы, то вторые – насильно разделенные мононациональные государства. И в первом, и во втором случае имеем дело со страданиями народов. Я не буду останавливаться на том, чьи страдания «выше»: насильственно объединенных, или насильственно разъединенных, отмечу лишь, что, с точки зрения социально-политической, подобная ситуация неустойчива. Страны эти находятся под действием сил, стремящихся к своим национальным центрам. Неустойчивость подобных конструкций болезненно воспринимается всем миром. Особенно западными демократиями. Поэтому и делают они все возможное для стабилизации режимов.

Демократический мир никогда не допустит ни распада России, ни Китая, ни объединения Корей, как до последней черты сопротивлялся развалу СССР и объединению Германий.

Опущу доказательства этого утверждения, укажу лишь на известную разумность реакций западных демократий, – есть в них очевидная логика, родственная той, что ведет к объяснению уникальной толерантности русского народа к власти. Для западных демократий во всех российских режимах есть нечто настолько важное, что на весах политических реалий оно всегда перевешивает неудобства соседства. Более того, Запад готов мириться с войнами, провокациями, шпионажем, попытками расшатать, дестабилизировать изнутри ценностную систему лишь бы не стать очевидцем краха империй. Отсюда и «полусанкции», и «Северные потоки», и «необходимость диалога», и пр. политические и дипломатические выкрутасы. Западу, мягко говоря, начхать, как зовут очередного кремлевского цербера, вор ли он, или герань разводит, главное, как он исполняет свои обязанности, т. е. поддерживает стабильность конструкции, называемой «Россия». За это Кремль получает – и будет впредь получать! – кредиты, помощь, технологии, специалистов и пр.

Следуя этой логике, Запад не то что поддерживать, но и разговаривать не станет с теми, кто стремится к дестабилизации России. А именно дестабилизация и является промежуточной, но необходимой целью демократа. Демократия невозможна без федерализации, а федерализации нет без свободной воли народов. Последняя же может быть высказана против федерализации, в пользу полной независимости. Следствие – территориальные, наследственные и имущественные споры, угрозы и нервотрепка между новоиспеченными субъектами международного права. Иными словами, призывы к демократическим преобразованиям – призывы к политической дестабилизации.

Это – политическая реальность. Это значит, что Запад будет и впредь поддерживать режим Кремля в нужных ему, Западу, объемах. Но он понимает и слабость своей моральной позиции. Следовательно, задача демократа российского – предложить такую схему разбора национально-конфессиональных, культурных и ментальных нагромождений, чтобы мир поверил в возможность бескровно решить многовековую проблему. А это невозможно без предварительного согласования рамок и условий федерализации с будущими субъектами. Без подобного диалога невозможно решение не только этого, третьего конфликта русской демократии, но и первых двух – изменения ментальности и определения границ русского государства.

Вести диалог можно лишь на основе объединяющей идеи и гарантии свободы для всех, кто идею эту не разделяет и не поддерживает, покинуть Россию.

Опыт развала СССР и объединения Германий показывает, что против воли народов бессильны любые доводы «озабоченных» политиков. Лишь разбудив национальные силы порабощенных народов, заручившись их поддержкой, можно будет сломить сопротивление не только колониальных имперских властей, но и стремящихся любой ценой избежать риска новых форм стабильности, западных демократий.

Итак, мы рассмотрели три важнейших, врожденных конфликта, сопровождающих Россию. По способности осознать их, принять и заняться поиском решений, можно будет судить об уровне демократичности души демократа, серьезности его намерений. Пока таких людей на Руси найдется едва ли десяток, а потому, альтернативно-факультативно, предлагаю промоделировать

Второй день демократии в России

Итак, вообразим, случилось чудо: народ российский избрал, ну … кого желаете? – Навального? Других, говорите, нет? Ну и нехай, нехай буде Навальный президентом, а Власть российская его диоксином не попотчевала и итогов выбора не сфальсифицировала…

С первым все ясно: мы победили! Ура! У-р-р-р-а! Нет, громче, вот так: У-у-у-р-р-р-р-а-а-а-а!!! И слезы, и сопли, и пробки в потолок! А вот второй день – он уже первый рабочий. И вот министр какой-нибудь там, уже из новых, лакействующий сегодня в приемной, просунет голову в кабинет и скажет: «Алексей-свет Батькович, там посольство чеченское. С дарами. «Пехотой Навального» переназваться желают… Велите принять?»

Ведь вопрос, а? Демократы-оппозиционеры, а?! Принимаем чеченскую демократию, как есть, в чистом виде, или посылаем войска, чтобы нашу демократию братскому народу в который уже раз нести?

Все же вы прекрасно знаете, что народ Чечни единодушно и стопроцентно отказался жить в одном с Москвой государстве. Да-да, именно: демократическая воля свободного народа. Все вы знаете лучше меня, что Россия проиграла две войны против маленькой, но очень гордой и свободолюбивой республики. Все вы знаете, что «демократию» в Чечне удалось установить руками «пехотинцев Путина». Так что делать будем? Продолжать? Воевать? Отпускать? Дайте ваш демократический ответ. Но помните: он обязателен к исполнению на всей территории России. Вот ведь как…

…Человеку все под силу и голый может силой воли и жаром сердца растопить ледяную гору. Но для этого ему необходимо самому поверить в то, что подо льдом – благодатная, плодородная земля. Без этой веры все его призывы и заклинания не достигнут ушей тех, для кого он жертвует здоровьем или даже жизнью.

Ирина Бирна,                                                                                                                     10.05.2018

[1] Именно этим следует объяснить поддержку частью местного населения конфликтов в «приднестровье» и на Донбассе, оккупацию Крыма: русские жители этих регионов, в массе своей в разные эпохи туда переселенные в дома выселенных или уморенных голодом коренных жителей, присвоившие их имущество, инстинктивно боятся и не принимают независимых государств, на территории которых оказались с распадом СССР. Единственной гарантией и обоснованием своего существования видят они жизнь в России.

Рассуждения по поводу одной библейской цитаты и не только о ней

«А срока было – сорок сороков…»

Владимир Высоцкий. «Баллада о Любви» (1975)

Библейская мысль о том, что избавление от рабской психологии приходит после сорокалетнего блуждания по пустыне, стала настолько российской, настолько всенародной, что повторяют ее, в том или ином контексте, к месту и нет, суетно-эмоционально или мудро-рассудительно, авторы едва ли не каждой второй статьи. И отсчет заветных этих лет начинают, в зависимости от цели изложения, со «времен очаковских и покоренья Крыма», столыпинских реформ, февральской революции, хрущевской оттепели или горбачевской перестройки… Несмотря на широту доказательной базы, глубину исторических познаний или спектр социально-политических преференций, все авторы приходят к одному и тому же неутешительному выводу: ни один из периодов реформ не длился положенные каноном сорок лет, и были они (реформы, не авторы) свернуты, затоптаны, похерены внезапно, словно с неба свалившейся на Россию, реакцией. Во всех публикациях, так или иначе касающихся темы, даже не очень музыкальные уши улавливают авторское отчаяние: «Эх, еще бы год-полтора!.. И умер бы на Руси последний раб, и зажили бы, как…» Тут, впрочем, цели авторов вновь расходятся диаметрально-географически, по извечной российской оси «Восток – Запад»: от Московии XV века, до Европы века XXI.

Предлагаю читателям журнала провести совместно мозговую гимнастику и порассуждать следующие двадцать-тридцать минут на затронутую тему, т. е. задуматься над тем,

– откуда есть пошла формула о сорокалетнем наказании пустыней?

– почему, по мнению древних сочинителей, срока этого было вполне достаточно для изменения социального менталитета?

– почему в российской истории периоды «реформ» всегда заканчивались раньше вожделенного срока?

– переносима ли формула о сорокалетнем воздержании на российские просторы? И, наконец,

– спасет ли Россию смерть последнего раба (возможен ли в принципе подобный сценарий в России)?

I

Для того, чтобы ответить на первые два из поставленных вопросов, следует отказаться от некоего «небесного», «божественного» или вообще – неестественного происхождения текстов, в последствии объединенных безымянным редактором, или редакцией, в одну толстую книжку, и признать очевидное: мифы и легенды, собранные под обложкой Библии – результат творчества античных писателей, ученых и собирателей фольклора. Следовательно, автор версии «сорокалетнего приговора» народу иудейскому исходил из своего собственного опыта, образования и фантазии, и сорок лет казались ему необходимым и достаточным условием для того, чтобы чисто физически избавиться от последнего индивидуума, рожденного в рабстве.

Чтобы понять логику автора, необходимо вспомнить о том, что средняя продолжительность жизни античных народов была, по мнению разных исследователей[1], двадцать два – двадцать три года. Немногие доживали до тридцати, а тридцатипятилетние слыли уже умудренными жизнью старейшинами, патриархами. Доживали, разумеется, и до шестидесяти и даже восьмидесяти лет – никак не более двух с половиной процентов. Брачная зрелость для девушек была установлена законами с двенадцати, для юношей – с четырнадцати лет. Следовательно, двадцатилетние женщины и мужчины были уже многодетными родителями, и редкие из них доживали до счастья увидеть внуков.

Теперь давайте считать. Совершенно очевидно, что в момент исхода среди иудеев было большое число младенцев, рожденных формально в рабстве, но не успевших соприкоснуться с ним ни ментально, ни физически. Родители их, подчеркнем, были горячо мотивированными людьми, ценою риска для жизни вырвавшимися из рабства. Не подлежит никакому сомнению, что воспитывали они своих детей в духе независимости, гордости и надежды, но ментально оставались они рабами, детьми и внуками рабов во многих коленях. Следовательно, привить своим детям могли лишь некую смесь представлений о свободе людей, свободы не знавших, но остро ее чувствовавших. Кроме того, на воспитание нового поколения оказывали огромное влияние немногие, но статистически еще весомые, бабушки и дедушки, в силу жизненного опыта и усиливающегося с годами реакционного мышления (помните: «раньше все было лучше…»?) значительно релятивирующие свободолюбивое влияние родителей. Думаю, наш безымянный автор полагал, что менталитет этих первых родившихся свободными иудеев оставался еще наполовину рабским.

Через двенадцать-тринадцать лет наши достигшие брачного возраста девушки-«полурабыни» в свою очередь становятся матерями. Повторяя свои рассуждения, автор библейской легенды невольно должен был прийти к выводу, что второе родившееся свободным поколение, должно было бы быть «четверть рабами». Логика очевидная и доступная, позволяющая чисто арифметически прийти к выводу о том, что за сорок лет на свет появятся четыре поколения свободных людей, а число тех, кто еще помнил рабство, снизится до пренебрежимо малого. То есть, были у него все основания для эмоционально-литературного обобщения о «смерти последнего раба». Но, подобные статистические модели имеют одно слабое место, описанное классической задачей софистов, задачей, не менее древней, чем сама Библия. Напомню суть.

«Догонит ли Аполлон черепаху?»

Представим себе, что Аполлон решил устроить забег против черепахи и дал ей фору, уверенный в легкой победе. Предположим, что Аполлон в два раза быстрее черепахи. Через какое-то время после старта он покрыл половину исходной дистанции, отделяющей его от черепахи. Но и она не стояла, она отдалилась от него на четверть этой же дистанции. В следующий момент времени Аполлон покрывает половину оставшейся между ним и черепахой дистанции, но и она в это же время уходит от него на дистанцию, равную половине от пройденной Аполлоном. И так далее – Аполлон будет бесконечно приближаться к черепахе, но между ними всегда будет существовать бесконечно малое расстояние.

Вывод: Аполлон никогда не догонит черепахи.

Возвращаясь к нашим забавам, укажем, что «арифметическая» логика ведет нас к тому, что «последний раб» не умрет никогда – в голове каждого иудея всегда будет оставаться бесконечно малое «начало рабства».

И, тем не менее, автор прав в принципе: евреи стали свободным народом. В чем же тут дело? Дело в социальной психологии.

Позволим себе несколько поправить первоисточник. Итак, перед нами народ, ценой неимоверных страданий и потерь вырвавшийся из рабства. Но вырвался он в пустыню. Бог, хотя и показал ему «землю обетованную», почему-то не позаботился о том, чтобы земля эта была не заселена, или заселена народами, толерантными к искателям политического убежища. Когда же народ – совершенно справедливо! – усомнился в логике того, кто «видит всё и знает»[2], бог наслал на любимый свой народ сорокалетнее проклятие пустыней («/…/ заявил, что многих расстреляет»[3]). Это – крайне важно, здесь кроется логика последующих событий. Вырвавшийся из пустыни народ, разделился на две части: одни, – первоисточник нам доносит – главным образом молодые – поверили в «промысел», и приняли безропотно наказание; иные – в основном старые и опытные – продолжали сомневаться и искать логику в действиях начальства и того, чей голос оно время от времени слышало. Именно эту часть народа и стремился уничтожить, в порыве человеколюбия, бог. Но речь не о нем и его «неисповедимой» логике, а о реакции народа.

Итак, вообразим себе ситуацию, в какой оказались иудеи: с одной стороны – лишения пустынной жизни во всей своей первозданной прелести, включая повышенную детскую смертность, эпидемии, голод, холод, войны с кочевниками и окопавшимися в оазисах землепашцами, с другой – отсутствие единства в собственных рядах, присутствие скептиков, постоянно – сорок лет! – бубнящих в спину: «А в тюрьме сейчас ужин… макароны…»[4] Теперь представьте, кто может, каким неимоверным отчаянием, какой высоты мотивацией, каким мужеством надо обладать, чтобы в этих условиях не вернуться пусть и к рабскому, но гарантированному уюту, ежедневному куску хлеба с похлебкой и «уверенности в завтрашнем дне». Какую силу воли надо иметь, чтобы видеть смерть своего ребенка, слышать отчаянный вопль его матери, и продолжать мечтать о свободном будущем всего народа.

Зрелое поколение, вырвавшееся из рабства и выведшее своих детей и родителей, обладало достаточно высоким порогом иммунитета, исключавшим рецидив прошлого. Но через двенадцать лет ситуация в корне изменилась. На социально-политическую авансцену на смену этим, высокомотивированным, постепенно выходят их дети, те, кто не имеет личного опыта рабства, но тем более набрались опыта свободы: нищеты и постоянных опасностей скитальческой жизни; кто рос, ежедневно слыша вздохи и ностальгические сказки бабушек и дедушек о юности и о том, что «не все было плохо… было и хорошее… сметана была не разбавлена… египтянин, хоть и бил, даже убить мог, но ведь любя, единственно добра желая…» Именно в этот момент и решалось будущее еврейского народа. Не через сорок лет, но через двенадцать-пятнадцать стало ясно, кого больше в народе иудейском – рабов или свободных людей. И молодое поколение не предало мечты и надежды родителей, и повело народ иудейский дальше терновым путем к свободе.

Исходное решение было принято рабами, стремящимися обрести свободу, пусть даже ценой собственных жизней и жизней многих современников; решение продолжить страдания, принимали свободные люди. У родителей выбора не было. У детей – был. В этом-то и заключается основное, определяющее отличие свободного человека от раба: раб не имеет выбора, его героизм – жест отчаяния, терять ему нечего, жизнь его настолько ничтожна, что вопрос о риске просто не возникает в рабском сознании. У свободного человека выбор есть, жизнь его, пусть и не богата и не обильна, опасна и непредсказуема, всегда имеет «завтра», и положить ли ее на алтарь некой идеи, или вернуться в прежнее состояние гарантированного выживания – для свободного человека – вопрос вопросов.

Следовательно, можно утверждать, что именно первое поколение евреев, родившееся на свободе, будучи в физическом меньшинстве, фундаментально и окончательно изменило социальную психологию всего народа. В этот момент весь народ обрел свободу.

Итак, мы с вами ответили на первые два из поставленных вопросов:

Сорока лет, в реалиях античности было вполне достаточно для того, чтобы умерла основная масса поколения (до 98%), имевшего личный опыт рабства, и родилось первое поколение, на воспитание которого рабский опыт народа имел пренебрежимо малое влияние.

Но сам факт смены поколений не гарантирует еще свободного будущего народа.

Народ обретает свободу не тогда, когда умирает последний раб, но тогда, когда рождается первый свободный человек.

II

«Сорок сороков — фразеологизм,

обозначающий неопределённо большое количество чего-либо»

Викисловарь

Для того, чтобы перейти к России и ответить на остальные вопросы, нам понадобится вспомнить статью[5], авторы которой, совершенно не упоминая Библии, но лишь опираясь на собственную историко-философскую логику, приходят к поразительному выводу: периодам смут или реакций в России всегда предшествовали тридцати-сорока летние периоды реформ, относительного спокойствия и изобилия. Ср.:

«За последние четыреста-пятьсот лет в русской истории четырежды происходил Великий Передел – передел власти и вещественной субстанции: опричнина, реформы Петра I, большевистская революция, горбачевско-ельцинские преобразования.

Каждому переделу предшествовал период относительного общественно-властного спокойствия и экономического благополучия /…/ Так, первые 30-40 лет XVI в. были периодом экономического роста. 1670 – 1690-е годы /…/ нельзя назвать периодом экономического неустроя /…/ оценка периода 1890 – 1913 гг. обычно завышена, тем не менее экономический подъем налицо. /…/ Ну и, наконец, 1950 – 1970-е годы. За это тридцатилетие /…/ жизнь советского общества реально улучшилась /…/

Итак, всем переделам власти и собственности, властеимущества /…/ предшествовал тридцати-сорокалетний период накопления вещественной субстанции[6] /…/ которую и сметали “передельщики”, все эти /…/ мастера Чрезвычайки – опричники, гвардейцы Петра, большевики, перестройщики-постперестройщики.

Кроме того, переделы обязательно сопровождались террором /…/ террор носил “государственный” характер, т.е. проводился сверху; монополией на его осуществление обладала Власть.»

Не странно ли: и здесь, как в Библии, сорок лет – предел, положенный некоей таинственной силой. Только, если в Библии это был необходимый минимальный срок прощания с рабством, то в истории российской – максимальный предел свободного развития социально-экономических отношений. Совпадение? Думаю, нет.

Для доказательства прибегнем к той же логической цепочке, что привела нас к ответу на первые из поставленных вопросов. Опуская излишние подробности и рассуждения, отметим, что оговоренный срок гарантирует появление и даже активное вмешательство в дела третьего поколения тех, чьи деды и отцы стояли у начала «реформ» – начала эпохи «накопления вещественной субстанции», – т. е. те, кто в назначенные Властью «реформы» поверил, начал свое дело (или с новыми надеждами продолжил начатое), у кого «реформы» вызвали искренние надежды на изменения. Речь не только о предпринимателях, но и наемных работниках всех уровней. Если первое «реформаторское» поколение, подсознательно несущее в себе опыт предыдущих «переделов», пыталось выжать максимум из предоставленной внезапно Властью свободы, расширяло, укрепляло собственное дело и мало заботилось о законодательной стороне «реформ», то дети их, в известной степени свободные от груза воспоминаний, войдя в стабильное и процветающее предприятие, начинали уже задумываться о необходимости политического сопровождения и законодательного закрепления своих прав и привилегий. Другими словами, здесь и теперь зарождалось естественное стремление к частной собственности, или, иначе, выпадали в осадок имперского мутного раствора первые кристаллы классового сознания. Большие группы людей, занимающие определенные ступени социальной пирамиды государства, медленно и неуверенно, но начинали осознавать общность интересов.

Появление классов означает структуризацию социума; стабильные структуры обладают собственными экономическими интересами и политическими целями, следовательно, стратегией и тактикой политической борьбы. Выразителями, проводниками этой стратегии и тактики выступают политические партии. Начинается политическая борьба за власть. А вот этого-то абсолютная и сакральная в своей природе Власть российская допустить никак не могла и террором перемешивала имперскую муть до тех пор, пока выпавшие в осадок кристаллы нового сознания не растворялись снова.

Итак, можно сделать предварительный вывод:

Тридцать-сорок лет ненасильственного экономического развития тоталитарной системы достаточны для возникновения в широких слоях социума осознания необходимости политических перемен. Накопленная энергия превращается в энергию социального сознания и стремится к слому системы, т. е. к революции. Система же пытается подавить растущую энергию масс государственным террором.

Именно этим неуправляемым, подсознательным стремлением к политическим реформам и можно объяснить феномен поддержки ведущими промышленниками России самой экстремистской из партий – большевиков. Капиталисты российские рассчитывали на то, что у пришедших к власти большевиков не будет выбора – им придется, как на Западе, ввести и поддерживать институт частной собственности. И пусть это будет кастрированная, социалистическая, с элементами уравниловки и государственного надзора, но все-таки собственность. Иного пути развития человечество не знало, а «русский особый путь» изжил себя вместе с самодержавием. Роковая логическая ошибка этих надежд заключалась в том, что мыслили они (или мечтали) европейски, не осознавая природы российской Власти. Они искренне желали перемен, но не менее искренне стремились сохранить империю. Через несколько лет большевики наглядно и доступно показали, каким единственно возможным путем это достижимо.

Это очень важный, концептуальный момент, возвращающий нас к выводу, завершившему первую часть наших рассуждений. Российские предприниматели, интеллигенция, государственные служащие самых высоких уровней, понимали необходимость реформ, но, в отличие от античных иудеев, ментально остались рабами. И в силу этого рудиментарного рабского мышления с восторгом принимали любое государственное насилие – будь то царское, большевистское или нынешнее – незамутненное вообще никакой идеологией, – как только критическая масса протестных настроений в обществе, – да и в собственных головах! – достигала уровня, за которым «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». За которым неминуемый развал империи.

Здесь у внимательных читателей просто обязан возникнуть вопрос: если «сытые» периоды так опасны для самой природы российской Власти, почему она вводила, иногда даже вгоняла[7] в российское государственное тело «реформы»? Ответ прост и очевиден если на историческую сетку «сытых», «реформенных» периодов, наложить, подобно кальке, кривые экономического состояния России. Перед введением «реформ» Россия всегда находилась на грани полного краха[8], ее научно-техническое и технологическое отставание от соседей достигало угрожающих показателей и без срочных реформ хаотическое нагромождение народов, культур и конфессий ничем, кроме центральной, тоталитарной Власти, между собой не связанных, грозило рухнуть каждую секунду. Вертикаль Власти теряла способность удушения национально-освободительных движений, наука и технологии не позволяли создать ничего, чем можно было бы противостоять распаду империи.

Исключением в построенной модели может показаться последний период «реформ» – «перестройка» и «демократизация», начатые М. Горбачевым. Совершенно очевидно, что даже по самым щедрым расчетам, между приходом к власти М. Горбачева (начало «реформ», 1995) и В. Путина (начало «реакции», 2000) прошла лишь половина «канонического» минимального срока, по истечении которого, по Ю. Пивоварову и А. Фурсову, должен наступить естественный для России государственный террор.

Возразить здесь можно следующее.

Во-первых, при оценке времени «реформ» следует учитывать возросшую скорость информационных технологий. Еще никто, ни одно поколение до нас не жило в режиме «life»: любая информация, покидая источник, практически мгновенно становится воистину всенародной. А это означает и ускорение всех без исключения процессов, протекающих в обществе. В том числе и формирование классового сознания.

Во-вторых, еще нигде и никогда в столь короткий срок не возникало такое количество сказочно богатых людей, как это было в России в славно известные «девяностые». Совершенно естественным образом были среди них и люди, действительно поверившие в то, что свалившаяся им на головы собственность – частная. Заблуждение, стоившее многим головы.

Все это привело к тому, что к началу нового века проникновение демократического вируса в головы россиян достигло угрожающего уровня. По признаниям нынешних экспертов, не только Чечня фактически отделилась от империи, Татарстан принял Конституцию независимого государства со своим Президентом, но и многие другие регионы отказывались платить дань Москве, отправлять своих парней в российскую армию, и искали прямых контактов с зарубежными государствами и фирмами. Критическая энергия, способная взорвать империю, в новых условиях накопилась за пятнадцать лет. И Власть ответила привычным террором: взрывами жилых домов, демонстративным отказом от попыток спасти моряков «Курска», газовой камерой Норд-Оста, публичным, в прямом эфире штурмом школы в Беслане…

Теперь можно уточнить наш предварительный вывод и ответить на третий вопрос:

Продолжительность периода ненасильственного развития тоталитарной системы, есть величина переменная, зависящая от скорости накопления энергии системой.

III

Пора ответить на последние два вопроса и подвести итоги нашей гимнастики.

В цитированной дважды песне В. Высоцкого есть потрясающий парадоксальностью образ: рай, построенный чертями «в родной /…/ Преисподней». Давайте задумаемся, какой «рай» могли построить черти? Очевидно, совершенно такой же, как и россияне «демократию». Без изменения социального менталитета, рабы на руинах рабства могут построить лишь новое, подкрашенное по моде, усовершенствованное, утонченное рабство. Удел раба не созидание, но разрушение, бунт – взрыв отчаяния в рамках существующей системы социально-политических отношений. Постройка же нового типа отношений на руинах старого – есть революция, а она – удел свободных людей.

Как мы видели, у евреев был один-единственный шанс обрести свободу, и они за ценой не постояли. К народу российскому капризная дева Клио была необычайно щедра и, по крайней мере, дважды распахивала перед ним врата свободы[9]: в 1917 и 1991. И оба раза народ этот строил новое рабство, вернее, пользуясь парадоксом В. Высоцкого, строил «рай в Преисподней»: сперва «коммунистический», и вторично, имея уже богатый опыт возведения подобных архитектурных шедевров, – «демократический».

…Придет время, и последний раб умрет. Физически. То есть, умрет последний россиянин, еще помнящий «развитой социализм», и останутся только те, кто родился в «демократическую» эпоху. Значит ли это, что Россия обретет свободу? Нет, с физической смертью последнего раба Россия ни в коем случае не станет свободной, демократической страной. Потому что до сих пор не наблюдается никаких изменений социальной психологии. «Демократическая оппозиция» никаких иных планов, кроме постройки очередного «рая в Преисподней» не имеет. Более того, отвергает любые планы или надежды на революцию. Здесь не хватает понимания собственной рабской ментальности, следовательно, нет и стремления с нею расстаться. Поэтому тем немногим, кто остро чувствует свободу и необходимость слома рабского менталитета, не следует уповать на «сорок лет», – их у России никогда не будет! Им следует срочно начинать борьбу за головы подрастающих поколений, воспитывать свободных от имперского, рабского вируса людей. Путь этот долог – сказано: сорок сороков и еще сорок лет. Но иного нет – многовековое рабство само никуда не уйдет, не растворится в воздухе и не преобразуется неким волшебным способом. Вся история России учит этому.

Ирина Бирна, специально для «Мостов»                                                                 29.04.2018

[1] См., например, «Eine Geschichte des Alters in der Antike», Jens O. Brelle, „Die Gegenwart. Online-Magazin für Medienjournalismus“; Ingo Broer, „Bevölkerungszahlen und Lebenserwartung in der Antike“, в книге «Kritische Empirie», VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2004; „Alter und Altern Historische und heutige Perspektiven des Alters und Alterns“, Материалы семинара, редактор Prof. Dr. med. Bernd Fischer или здесь: «Haus und Familie im antiken Griechenland», Winfried Schmitz, R. Oldenburg Verlag, München, 2007

[2] В. Высоцкий, «Рай в аду», 1970

[3] В. Высоцкий, там же

[4] «Джентльмены Удачи», Мосфильм, 1971, реж. А. Серый

[5] “Русская Система” как попытка понимания русской истории, Ю. С. Пивоваров, А. И. Фурсов, Полис, 2001, № 4.

[6] Если учесть, что «накопление вещественной субстанции» есть ничто иное, как накопление энергии социально-политической системой, то получим частный случай общего энергетического равновесного состояния системы, рассмотренного в статье «ЕС как Открытая Социально-Политическая Система», «Мосты», №54, Франкфурт (Майн).

[7] Петровские «реформы», напомню, сопровождались невиданными по тем временам репрессиями и террором.

[8] Трижды империя таки рухнула. Первый раз после «мудрого» правления Ивана IV «грозного», когда усилий небольшой польской армии, поддержанной украинскими казаками, оказалось достаточно, чтобы захватить Москву и посадить в Кремль своего царя. Вторично – в 1917, тогда большевикам понадобилось пятилетняя империалистическая бойня, чтобы собрать империю вновь. Третий развал произошел на наших уже глазах, в 1991, и мы же являемся свидетелями попыток возрождения империи.

[9] Точнее говоря, трижды, но период «Самозванщины» настолько мало изучен, что говорить о каком-то сознательном выборе народом российским романовского ярма, вместо Лжедмитрия, пытавшегося проводить европейские реформы, у нас нет никаких оснований.