(В чем разница между французом и россиянином)
История имеет много общего с медициной. Не находите?
Как и медицина, история занимается описанием давешнего здоровья, но бессильна перед болезнями настоящими, терзающими сидящего перед специалистом пациента. Врачи, как и историки, занимают в науке позиции где-то между гадалками и синоптиками. Строгой научной базы не имеют ни те, ни другие. Несмотря на весь блестящий инструментарий, фолианты, конференции и латынь, и те, и другие заняты более поиском объяснений неудач, чем способов их недопущения. «Неудачи» тех и других – мы с вами.
Так же, как и медицина, история не спасла еще ни одного пациента. Тонны исторических пилюль, лошадиные дозы внутривенных вливаний мифов и сказок, прививки мужеством предков — героическое прошлое никогда и нигде не вытянуло дистрофическое настоящее из могилы.
В истории, как и в медицине, каждый считает себя экспертом, особенно те, кто знаком с историей шапочно, по двум-трем абзацам газетного фельетона или фразы, брошенной очередным знахарем во время пресс-конференции.
Было бы методологически неверно оставить без внимания очевидную и особую близость истории к части медицины, называемой «судебной». Обе науки имеют дело с покойником; специалисты обоих областей знания и их коллеги-любители ковыряются к разложившемся теле в поисках причин и корней свалившего покойника заболевания или доказательства чьей-то злокозненности.
«Покойником» предмет интереса истории следует считать еще и в культурно-эстетическом смысле: о нем – либо хорошее, либо – еще лучшее; промолчать, если дело касается истории (и медицины!), еще никому не удавалось. Плохой истории нет ни у одного народа. Все народы мира имеют полное и неотторжимое, завоеванное бесконечными войнами и политое тоннами крови, право гордого озирания на собственное прошлое… Ну, кроме народа германского, — этому приходится несколько косить в сторону, когда перед взором встают 12 лет первой половины XX века, — а в остальном – картина та же: сплошное здоровье и бесконечный праздник братской любви ко всем соседям.
Тем не менее и несмотря на всю околонаучность истории, некоторые закономерности могут быть сформулированы и здесь. Предлагаю читателям закон «Героизации Истории»:
Народы озираются назад тем охотнее, чем менее достойно выглядит их настоящее и чем безнадежнее будущее. Героичность истории каждого народа обратно пропорциональна его настоящему положению.
Из этого закона следует:
- Героичность истории всякого народа резко возрастает в моменты подготовки и планирования пакостей – как внешне-, так и внутриполитических, — его политиками;
- Героичность истории возрастает пропорционально падению креатива политиков, находящихся у власти либо стремящихся к ней;
- Глубина проникновения в историю зависит от масштаба реализуемых политикой пакостей.
Справедливость и универсальность закона, равно как и следствий из него, можно найти в любое время, в любом государстве. Но гомеопатические средства истории дешевы и кажутся настолько действенными, что редко какой незамысловатый политик пробежит мимо исторической аптеки. Проходит время, хроническая болячка проступает сыпью, шанкрами или изливается поносом, и вот уже следующее поколение политических знахарей ищет панацею в героическом прошлом.
Многовековая практика бегания по аптекам сделала руководство России прямо-таки «историками в законе». Вот, не желаете ли, свежаший из примеров. Президент В. Путин открыл недавно, что Петр I (1672-1725), «/…/ находясь в войсках во время Семилетней войны /…/» (1756-1763), изобрел, между битвами, «/…/ ватерклозет. То есть, по существу, канализацию», — пояснил гарант тем согражданам, кто не знает, что такое «ватерклозет»[1], а о канализации хоть и слышали, но не поверили в «эти сказки». Факт участия Петра в Семилетней войне легко объяснить «величием» императора и образованностью аудитории – требовать от тех, кто, заслышав голос хозяина, «испытывает физиологическое наслаждение» (Н. Михалков), способности к сравнению четырёхзначных чисел было бы негуманно и противоестественно. Меня же поразило следующее. Если полководец во время войны занят не стратегией с тактикой, а изобретением унитаза, то это свидетельство острой востребованности последнего. Следует понимать, что унитаз был для Петра важнее не только тактики, но и обозов, боеприпасов, организации лазаретов, тыла и прочих будней войны. Другими словами «великого» Петра, под свист пусской картечи, так скрутила «медвежья» болезнь, что ни о чем другом думать он уже просто не мог[2]. Как древним римлянам[3] удалось выкрасть изобретение Rex Cacator Magnus[4] всея Руси Петра, предстоит еще выяснить российским «историкам» во главе со «Знаменским, директором Петродворца», во владении которого находится (по словам того же В. Путина)[5] оригинал петровского патента.
Лужа, в которую ляпнулся девственный умом майоришко, не глубже и не шире ни одной из тех, в которых он регулярно осуществляет ритуально-истрические омовения. Чего стоит одна его речь на недавнем открытии в Москве памятника киевскому князю Владимиру, который – по В. Путину – был отцом трех братских славянских народов; объединял Русь; оставил (очевидно В. Путину лично) «духовные заветы», в которых В. Пунин ищет и находит «ответы на вызовы времени».
Ну, ладно, с майора какой спрос? А вот Явлинский-Яблочный – он-то человек образованный – в «Плехановке» кончил, доктор, правда экономических, но все-таки наук, в политике давно, опыта не занимать, ему-то зачем в историю ляпаться? Но успех, или, вернее, безнаказанность, за изнасилование девицы Клио экспертами вроде С. Лаврова, В. Путина, Гундяева-Кирилла и мелкой сошкой «культурной» пирамиды, при полном попустительстве и даже радостном улюлюканье аудитории, вдохновляет и «оппозицию» попытать счастья – ведь те, кто для власти – «народ», — для «оппозиции» — «избиратели».
«Чем черт не шутит?»; «Где наша не пропадала!»; «Нам терять нечего!», — этими и им подобными «мудростями» (например, о количестве смертей, которым «бывать-не-миновать»), видимо руководствовался яблочный наш политик, когда принимал решение обратиться к народу с информацией, о которой ни шелеста, ни дуновения не слышал, запаха коей не чуял. Его заявления по поводу т. н. «Дня народного единства»[6] – классическая иллюстрация верности второго следствия «Героизации истории». Туго, очевидно, у политика Явлинского с идеями, если он ухватился за прогнившую соломинку Минина-Пожарского. До какой степени креативной нищеты должен дойти политик-демократ, чтобы в восстановлении рабства находить признаки «единства» народа? Битва в Китай-городе – 01.11.1612 – была одной из битв бесконечной московской гражданской войны. В битве этой в очередной раз верх одержали апологеты рабства, а робкие реформаторы, мечтавшие направить Московию по европейским рельсам, были на всякий случей названы «поляками» и истреблены. Вот и весь праздник. Вот и вся радость. Вот и все «единство» народа.
«Доказательство Явлинского» не следует трактовать как явление национальное — повторю еще раз: закон и следствия – универсальны. Доказательство верности закона мы находим в обострении исторического геморроя Эрдогана, Орбана, Качинского, Ле Пен, Вилдерса, Штрахе и прочих политиков в самых разных и до крайности цивилизованных странах. Поэтому на горькие заламывания рук «оппозиции»: «Вы можете себе представить британского премьера, говорящего о духовных заветах короля Артура или Ричарда Львиное Сердце? Или французского президента, рассуждающего о духовных заветах Карла Великого (Шарлеманя) или Неистового Роланда?» («Деграданс», Евгений Ихлов, каспаров.ру, 04.11.2016), ответим твердо: «Можем!» И призовем еще одного свидетеля — Николя Саркози.
В недавней предвыборной речи Саркози решил всколыхнуть нацию историческим горчичником. Уж и не знаю, кто ему рецептик подбросил, mon ami Vladimir, Ле Пен, иной кто, или сам на ночь «Астерикса» насмотрелся, только решил он призвать в помощь галлов: авось, галльская кривая приведет в Версальский Дворец! И принялся рассказывать сказку о том, как галльский князь Верцинге́торикс в далеком 52-м до Христа победил римлян под командованием самого Цезаря! И здесь, как и в содержательной речи mon ami Vladimir‘а под памятником Владимиру, звучали глубокие мысли о «вызове времени», о «сплочении нации», о «галльском духе»… Даже бросил в зал: «В тот самый момент, когда вы становитесь французами, вашими предками стают галлы с Верцинге́ториксом!»[7] Да вот беда, подвели галлы. Вернее, французы оказались не россиянами — они, кроме мультиков о приключениях Астерикса, не обходят вниманием и альтернативные источники информации. Несмотря на то, что 52-й год был до Христа, французы знают, что галлы ту битву – при Алезии — проиграли, что Цезарь Галлию прибрал к рукам, что были ее жители обыкновенными варварами, что нация французкая не одними галлами с кельтами красна, но, главное, что знают французы: гордись галлами или не гордись, а кушать сегодня хочется! Поэтому и выбирают пока второго кандидата – Алана Жюпе, у него вместо исторических сказок есть конкретные программы, соответсвующие тем самым пресловутым «вызовам времени».
А вот что действительно невозможно вообразить, так это француза, присевшего за домом над выгребной ямой и напрягшегося в гордости за какого-нибудь Людовика, изобредшего унитаз.
Россияне же продолжают восторгаться «величием» Петра, пролежавшего 31 год во гробе и восставшего для того, чтобы подарить им унитаз, и «мудростью» В. Путина, сообщившего об этом. И никто не спростит, а где же этот унитаз сегодня, спутя 260 лет после изобретения?
Вот и вся искомая разница.
Ирина Бирна, для Литературного Европейца Neustadt, 12.11.16
[1] «Россияне живут в условиях постоянной нехватки коммунальной инфраструктуры. Около 11% домов в отечественных городах не обеспечено водопроводом, горячей воды нет почти в 20% квартир, канализации — в 12% /…/», vedomosti.ru, 14.02.13. Это – в городах, а каково в деревнях, селах и поселках городского типа?
[2] Иногда просто оторопь берет, как подумаю, от стечения каких случайностей зависит порой судьба всего человечества! Представьте себе, «великий» не обдефекалился бы по уши, и насление планеты до сих пор бегало бы до ветру!
[3] Канализацией пользовались древние римляне еще до Христа. Именно налогу на канализацию обязаны мы популярному оправданию всякого грабежа, от государственного, до кустарного: «Pecunia non olet» — «Деньги не пахнут». Остатки древнеримской канализации можно сегодня наблюдать в местах многих раскопок, например, «Вилла Рустика», Вахенхайм, Райланд-Пфальц.
[4] «Царь Великий Засранец», (лат)
[5] Здесь не уровень образования президента, здесь говорит майор разведки, привыкший скрывать источники информации: «Знаменского» зовут Вадимом Знаменовым. И, если остальная информация, переданная майором, верна, то предоставляю читателям самим судить об уровне этого «ученого» и «науки», которую он представляет.
[6] Для справки: в народе праздник окрестили «Днем Фашиста», за массовые выступления различных националистических организаций.
[7] Ему, сыну венгра и греческой еврейки, ставшему французом, это галльское родство должно быть особо очевидным и близким.
мой дневник 